«Лаковая миниатюра» и другие рассказы - стр. 7
…Нам тогда спокойно объяснили, почему Дионисий святой – и мы согласились. Нет, дело не в том, что молодой венецианец из хорошей греческой семьи принял православие, быстро стал в церкви заметной фигурой, к 29 годам – епископом, а потом променял все должности на бесплатное служение землякам. За такое святителем и чудотворцем не объявляют. А в том дело, что он проявил чудеса самоотречения, когда в эти вот ворота ночью постучался беглец и объяснил, что за ним гонятся кровники.
Это были времена венецианского владычества на Закинфе, более короткого, чем Одиссеевой державы, но тоже не одно столетие. Что не удивительно, если учесть расположение Ионических островов – между Пелопоннесом и итальянским сапогом. Тамошние нравы не противоречили одиссеевской еще жестокости, кровная месть и в начале Нового времени не утратила актуальности.
Беглец рассказал, что он убил мужчину из враждебного клана Сигуросов, Константина, теперь клан охотится за ним. Дионисий отломил хлеба, налил в блюдце масла, поставил оливки. Уложил спать. А утром сказал, что Константин был его родным братом. Что он скорбит по убитому – и о заблудшей душе убийцы. Дал ему еды в дорогу и проводил на корабль, отправлявшийся в сторону Пелопоннеса. Кровник из клана Мондиносов был потрясен, что понятно, раскаялся, что бывает, и стал добродетельным человеком, что бывает гораздо реже…
Ну все, здесь можно приземлиться, выйти из воды – асфальтовый причал, а не охраняемый песчаный роддом. Волонтеров и волонтерш не видать. Конечно, в том, чтобы приехать из своей Скандинавии на другой край света и охранять кладки морских черепах, тоже есть какое-то самопожертвование, какая-то милость сердца. Но Дионисий пожертвовал частью своего сердца, любовью к брату, в пользу которого он когда-то отказался от наследства, кровными узами. А девицы, напротив, просто следовали велениям усвоенной добродетели, может быть, ничем внутри себя не поступаясь.
Только вот что-то асфальт меня ведет совсем в другую сторону, это ж какой крюк придется делать, чтобы вернуться в темноте, дрожа от голода. Я не заначил денег на таверны в плавки, а на святых, способных накормить меня хлебом и маслом, рассчитывать не приходится. Закинф, конечно, небольшой остров, всего 35 километров в диаметре, но обходить его босым (я же тапочки в ласты не подкладывал, только носки) и усталым – дня не хватит…
В монастыре нам с гордостью показали витринку, в которой на стене висели Переходящие Красные Тапочки. Эх, мне бы сейчас пусть не резиновые шлёпки, то хоть такие, бархатные. Но я же не староста какого-нибудь прихода, кто мне их выдаст, ими награждают победителей православного соревнования закинфских приходов. Мощи святого Дионисия покоятся в главном островном соборе, в городе, который также называется Закинф, на набережной. С мощами многое чего происходило, начиная с 18-го века, а теперь раку торжественно вскрывают в день святого – и меняют тапочки.