Лагранж-Оэлэ - стр. 1

Шесть маршевых двигателей запускаются в режим предварительной тяги, и если не обнаружится сбой, то уже на форсаже последует пуск.

Кабину корабля озаряют алые блики. В иллюминаторах лазурное безоблачное небо сдавливается тисками густого бурого дыма. Ракету охватывает дрожь и, кажется, ты сидишь на готовой вот-вот выскочить пробке от преисподней, освободив орду разъяренных демонов.

За последнюю секунду перед стартом как табакерочные чёртики появляются предательские мыслишки.

– Что я здесь делаю?! Разве не безумие восседать на тоннах ядовитой, готовой взорваться дряни?! От чего вместо меня не взять ещё одного летуна, готового отправиться в космос хоть на метле?!

– Ключ подъёма!

В адской тряске не чувствуется отрыв от стартового стола, только пришедшая в движение секундная стрелка часов извещает о начале экспедиции.

На резинке раскачивается взятая у сына игрушка – румяный, упитанный малыш в скафандре и шлеме с размашистыми буквами "СССР". Врешь, парень! Мы летим в костюмах мало отличающихся от тренировочных. При аварии толку от них как от солнечной батареи в деревенском сортире. А для погребального костра, о котором и не мечтал самый могущественный викинг, достаточно замыкания в километрах кабелей, микроскопической трещинки в лабиринте трубопроводов.

– Прошёл контроль подъёма!

Ощущается наклон и вращение ракеты. Неужели конец?! Нет! Она, всего лишь, ложится на расчётный курс.

Тело наливается тяжестью. Всё труднее пошевелиться, поднять руку, но командир умудряется щёлкать тумблерами на панели управления. Румяный малыш в шлеме уже не раскачивается, а прочно висит на растянутой резиновой струне.

– Двадцать секунд! Давление в топливных баках в норме!

Гуще и гуще становится небесная синева. Все-таки, многое потеряли летавшие на других кораблях без такого роскошного переднего обзора. Зажглась звезда, за ней другая… Трясти стало реже, но сильней.

– Отделение первой ступени!

Ракету подбросило как от удара гигантской кувалды.

– Ушла мягче пары «пятисоток»! – Ухмыляется командир.

Малыш в шлеме продолжает глупо улыбаться. Осталось недолго ждать, когда позабыв про резинку, он запарит в невесомости по кабине.

Небо впереди стало черным, уже различаются созвездия, корабль несётся навстречу тьме.

* * *

Присаживаясь за протянувшийся от окна до дальней стены офиса мышино-серый стол и вставляя кабель в сетевой разъём ноутбука, Антон уже предвкушал как после работы откроет коробку с новой моделью «Аполлона-11» фирмы «Dragon».

Обмениваясь юбилейными десятирублёвыми монетами, коллеги-бездельники обсуждали когда и в честь каких городов те выпускались.

Антон уже подумывал разыграть незадачливых нумизматов, подсунув им десять шекелей к юбилею основания Гомморы. Дизайн монеты виделся, как ломящаяся в дверь Лотта нетерпеливая толпа, но тут позвонил курьер интернет-магазина.

Доставивший книги старичок посматривал несколько странно.

– Любите астрономию?! Астрономию… – Спросил он, наконец. – Частенько сюда езжу, а такой роскошный альбом с планетами привез впервые! Да, впервые…

Вежливый голос старательно выдерживал паузы между словами, как бывает у страдающего одышкой.

– Давняя история… В детстве попался отцовский школьный атлас… Мой совсем скучным был, а там в черном небе созвездия, туманности, «Красное пятно» в атмосфере Юпитера… Потом, попалась Перельмановская "Занимательная астрономия", "Сокровища звёздного неба" Зигеля… С тех пор космосом и заболел, даже «Звездочетом» прозвали!

– А тогда почему здесь работаете?!

– Отцовского опыта хватило! Он пошёл по дедовым стопам, трудился над "Бураном". Когда космонавтику с оборонкой залихорадило, он ремонтировал видаки, торговал на Митинском радиорынке. Наконец, ему повезло, нашёл работу в австрийской фирме, специализирующейся на измерительной технике. Ну, а, я занимаюсь ерундой! – Рассмеялся Антон.

– Как это?! – Опешил Ворожейкин.

– Тружусь программистом. Делаю никому не нужные отчеты…

– Так ваш дед… – Прищурился старичок.

– Он участвовал в лунной программе, создавал «Н-1»…