Лагерный пахан - стр. 28
Он обессиленно опустился прямо на ступеньки, оперся спиной о только что закрывшуюся дверь. Грудь высоко вздымается, сердце вот-вот выпрыгнет из груди, но ему в кайф. Закончились пытки, и какое счастье, что есть возможность перевести дух…
С потолка упала прохладная капля конденсированной влаги, плюхнулась на лоб, скатилась по носу на губу. «Мед-пиво пил, по усам текло…» – мелькнула в голове известная с детства фраза. Трофим слизнул каплю, блаженно улыбнулся. По усам текло и в рот попало… Пить охота, и вода совсем рядом – из трубы прямо в чашу стекает вода… Сейчас он наберется сил, поднимется, напьется вдоволь…
– Эй, черт, ты че там застрял? – как будто откуда-то издалека, словно через толстый слой ваты в ушах, донесся до него чей-то голос.
Трофим сжал кулаки, вернее, попытался это сделать. Слабина в руках, и ноги не держат. Плохо, очень плохо… Он согнул ноги в коленях, уложил на них руки, уронил на запястья голову, закрыл глаза. Надо сделать вид, что он ничего не услышал. Надо перетерпеть, выждать момент…
– Ты чо, оглох?
Трофим снова промолчал… Да, это проявление слабости, но ведь он действительно еле живой от пережитого.
– Севчик, да отстань ты от него, не видишь, каличный он…
Кто-то заступился за Трофима. Но сделано это не от широкой души, а от желания унизить его еще больше… Сначала чертом его обозвали, затем каличным. Видно, что бакланы это беспонтовые, только-только парашу нюхать начинают. Эти за базаром не следят, смердят словами, пока живы…
– Да пусть хоть деланый! Ко мне сейчас телка придет, а он на проходе развалился!
Кичится Севчик, изгаляется. Точно, баклан… Трофим не открывал глаз, чтобы не встретиться с ним взглядом. Силы уже возвращаются, закипающая в крови злость подгоняет их. Еще немного, и он будет в норме…
– А может, это и есть твоя телка?
И дружок его куражится не по-детски. Такой же дегенерат…
– Гюльчатай, в натуре!.. Эй, Гюльчатай, личико покажи!..
Но Трофим даже не шелохнулся. Послышался шорох сползающей с нар задницы; тяжелое дыхание, смрад давно немытого тела.
Севчик навис над Трофимом, несильно, сверху вниз ударил его кулаком по макушке. А кулак тяжеленный.
– Эй, ты чо, зачах, в натуре!
Трофим отнял голову от рук, открыл глаза, посмотрел на баклана… Литые, словно чугунные черты лица, объемный, как будто бронированный лоб, в глазах открытые емкости с тупой первобытной агрессией, мощные плечи, кулаки, что гири. На теле ни единой татуировки, еще не успел обзавестись. Значит, пряник, новичок. Влетел по первому разу, решил сразу рога выставить, на всех, кто на пути, буром переть. Мозгов нет, думает, что сила решает все.