Ладога - стр. 43
Тот на наставника волком глянул, но смолчал. Понимал вину…
Охотники потихоньку уж и костер собирать начали, да не терпелось сыну Старейшины свою правду доказать.
– Пошли еще разок, – сказал, – авось и выберемся…
На авось полагаться хорошо, да только не в серьезном деле. Не вывел нас авось – застигла тьма ночная прямо посреди болота. Ни на прежнее место, ни вперед – никуда уж не двинуться было. Да и тропка узкая едва под ногами умещалась – хоть стоя спи. Сердились все, хмурились, даже Медведь заворчал:
– Не след нам было еще раз идти…
– Ну, виноват я! Виноват! – крикнул Славен, чуть в слезы не срываясь. – Да что толку-то виниться теперь?
А толку с его сожаления и впрямь немного было. Плюхала вокруг седая тина, хрустели топляки, под ней веселясь, на небе звездочки ясные загорались.
Я на корточки присел, поглядел на звезды эти и понял вдруг, чего нам недостает, – веры! Все людям удается, во что верят сердцем – не разумом… Небось поверили бы, что к звездам дотянуться смогут, и дотянулись бы. Веры маловато в нас, чтоб через лядину перейти. Отчаялись рано…
И так захотелось родичей подбодрить хоть чем-нибудь, что вытянул из-за пояса дудку и затянул мотив неприхотливый, надежды да любви полный.
Каким он сложится – сам не знал, а только стоило мне глаза закрыть, как виделись страны дивные с садами зелеными, небом голубым, солнцем слепящим, людьми добрыми… И все улыбались мне, махали руками – к себе зазывали.
Не заметил я, как поднялся. Не заметил, как по тропе пошел. Уж очень хотелось до тех людей добраться, а зачем – и не думал даже. Они ко мне ладони тянули, пели голосами тонкими, будто дудке моей вторили. Горели на их ладонях огоньки призрачные. Яркие, со звездами схожие… С такими, небось, в ночи любой не заплутаешь и в беде не пропадешь…
Шел я, ног под собой не чуя, да не близились они, оставались далеко-далеко. Рвалась за огнями душа, будто тесно ей стало в человечьем теле, махала белыми крылами, меня над грязной болотиной поднимая, тянула вперед, всем топям и тьме наперекор.
Кричал кто-то позади, дудку перекрикивая, да мне не до него было – стремился к мечте своей, нежданно открывшейся… Бежал уже, ногами тропы не касаясь, но тут вынырнул из-под земли топляк, зацепил меня коротким кургузым щупальцем, бросил на землю.
Упал я, дудку выронил. Застонали жалобно люди улыбчивые, загасили огоньки, что в ладонях держали, и очутился я вновь в болоте, из которого выхода не было…
– Бегун! Бегун!
Кто-то тормошил меня, за плечи тряс…
Славен? Почему лицо у него такое, будто увидал пред собой блазня неприкаянного? Может, игра моя ему не глянулась?