Ладанка Жанны д'Арк - стр. 7
Больно шустрый у Зойки парень и хамоватый. Но, однако, и водитель тоже заметил, что я не в себе. Нужно что-то делать. Одно хорошо: сегодня суббота, так что за выходные я приду в себя.
В комнате было чисто и проветрено, тут же явилась Зойка с пирогами.
– Заранее тебе отложила, а то мои все сожрут, – заявила она. – Ты же их знаешь.
Потом она принесла чайник и чашки. В нашей кухне есть можно только в одном случае – если хочешь немедленно похудеть, там в горло ничего не полезет.
– Как погуляла? – спросила Зойка.
– Да так… устала очень…
Зойка – хорошая баба, но не могу я ей рассказать, я еще сама не разобралась в этой странной ситуации.
– Как у тебя с комнатой-то? – спросила я, чтобы сменить скользкую тему.
– Ой! – Зойка встрепенулась и тут же прикрыла рот рукой. – Представляешь, в понедельник к нотариусу пойдем!
– С чего это твой так расщедрился? – прищурилась я.
– Да у него, понимаешь, положение пошатнулось, там у них новый начальник пришел, теперь всех шерстит по поводу взяток и коррупции, так что решил Иван Федорович от греха на меня кое- что переписать. Только бы не сглазить… – Зойка постучала по столешнице.
После чая стало получше, и я решила, что нужно обустраиваться. С Лешкой, надо думать, у меня все, раз такое отношение – ни за что не стану мириться. Стало быть, придется пока пожить здесь. Ну до чего же не хочется…
Я кое-как разложила вещи и сунулась было в ванную, но она была прочно занята. Представив нашу жуткую ванну, всю в художественных подтеках ржавчины, кран, который нужно долго устанавливать, чтобы он не брызгал и не плевался кипятком в самый неподходящий момент, а еще следить, чтобы не удариться головой о висящий на стене медный таз Пульхерии Львовны, я даже не стала стучать в дверь и орать, чтобы выметались. Не больно хотелось там мыться.
Пульхерия Львовна – основная достопримечательность нашей квартиры. Живет тут очень давно, помнит самых первых жильцов и сейчас находится в глубоком маразме. Старуха одинокая, и не определяют ее в соответствующее учреждение только потому, что никому не охота с ней возиться. Иногда ее жалко, бабка в общем-то безобидная, если только не включает газ и не оставляет утюг – не из вредности, а по забывчивости.
Пульхерией Львовной прозвали ее прежние жильцы, там один тип все время запирался в туалете и читал классическую литературу, этакие толстенные романы. Однажды Мишка-алкоголик, когда ему приспичило, даже дверь пытался выломать, но она дубовая, толстенная, опять-таки с основания дома, так что ничего у него не вышло, только палец на ноге сломал.