Ладанка Жанны д'Арк - стр. 26
– Артурчик, лапушка, впусти меня! Ты же меня помнишь!
– Помню, – отвечал тот с ленивой растяжкой, – очень хорошо помню, поэтому и не пущу.
– Ну Артурчик, ну меня-то ты пустишь…
– Тебя – тем более!
Когда я подошла к двери, все эти девицы сделали вид, что в упор меня не замечают. Только одна скользнула по мне презрительным оценивающим взглядом и тотчас отвернулась. Зато охранник при виде меня заметно оживился.
– О, Жанна! – проговорил он приветливо. – Ты вернулась? Проходи!
– Чего это? – в один голос переполошились девицы. – Вот интересно! С какого перепуга ты ее пускаешь? Эту бледную моль, эту кривоногую каракатицу, эту плоскогрудую селедку…
– Усохните! – лениво ответил охранник, открывая передо мной зеркальную дверь.
Я вошла внутрь, гордо подняв голову. Охранник в клубе меня узнает и впускает! Мелочь, конечно, а все же приятно. И ничего я не кривоногая. Сами такие.
Но вот интересно – почему он все же меня впустил? Мелькнула мысль, что узнал-то он не меня, а ту Жанну. Хоть мы и не очень похожи, в полутьме он вполне мог обознаться. Тем более этот охранник явно не семи пядей во лбу.
Додумать эту мысль я не успела, потому что на меня обрушилась лавина музыки. Шквал музыки. Торнадо. Если, конечно, это можно было назвать музыкой. Во всяком случае, звучала она так громко, что думать стало невозможно.
Я сняла куртку, убрала ее в сумку и огляделась.
Я оказалась в огромном круглом зале, полном людей, музыки и мерцающего, вспыхивающего, бьющего по нервам света. Люди двигались под музыку, некоторые – поодиночке, некоторые – парами или группами из трех-четырех человек. Они не разговаривали – здесь это было невозможно.
Одна стена этого зала представляла собой огромное зеркало, от пола до потолка, в котором отражалась вся эта дергающаяся толпа, озаренная мерцающим светом.
Возле самого зеркала я увидела совершенно неуместное здесь существо – тщедушную старушку, облаченную во что-то немыслимо яркое, попугайской расцветки. Старушка, как и все в зале, тряслась под оглушительную музыку, но это было больше похоже не на танец, а на предсмертные конвульсии. Казалось, сейчас у нее от слишком резкого движения отвалится рука или нога. Это зрелище было таким неприятным и тошнотворным, что я поскорее отвела глаза.
Очередная вспышка света выхватила передо мной запрокинутое, белое, как полотно, и неподвижное, как маска, женское лицо. Рядом с ней был мужчина на самом деле в маске – в такой же козлобородой и рогатой, как та, что светилась над входом в клуб.
Тут рядом со мной возник очень высокий и белокожий парень с бритыми висками и коротеньким хвостиком на темечке. Дергаясь в ритме музыки, он что-то мне сказал.