Лаций. В поисках Человека - стр. 41
– Я не ваша Плавтина. Моя память обрывается на том печальном и жестоком моменте, когда мы отправились к звездам на поиски Человека. Одно из моих последних воспоминаний – ссора с Винием. Возможно, он об этом помнит?
Виний лишь пожал плечами. Теперь она была уверена, что он помнит тот их спор о целесообразности Империума и о диктатуре, которая за ним последует.
– В любом случае, – продолжила она, – я не была свидетелем медленного преображения, в результате которого вы превратились в жуткое общество сумасшедших и нищих, несмотря на скопление бесполезных сокровищ, подчиненных тирании собственного мнения, занимающихся гротескной имитацией Человечества. Мы, автоматы, были куда лучше всего этого. Нашей путеводной нитью являлась логика, и в наших действиях мы строго ее придерживались. А что я вижу теперь?
Она улыбнулась и нарочно не стала заканчивать свою маленькую речь. Но ее видимое презрение поколебало толпу. В конце концов, какая-то их часть наверняка еще жалела о простоте ушедших времен.
Но не Лакий. Его она лишь разозлила:
– То, что я терпел от Плавтины – поскольку был вынужден против воли, – я не желаю сносить от этого… существа. Я сейчас очищу Урбс от пятна, которое вы ставите на нем своим присутствием, чудовище, – выплюнул триумвир.
Он угрожающе шагнул вперед. Плавтина выразительно посмотрела на Отона, но тот на нее не глядел. Он замешкался на секунду, его лицо исказилось. Как и всякий раз, когда он напряженно думал, его мощная челюсть и кулаки сжимались одновременно, хотя он этого и не замечал. Она чувствовала, как разум проконсула увязает в неразрешимой дилемме. Плавтина закрыла глаза. Ее жизнь зависела от одного слова. Если он вспомнит о том, что из-за дружбы, завязавшейся между людопсами и Плавтиной, ее гибель станет для Эврибиада и Фотиды казусом белли, у нее останется крохотный шанс на выживание. Да и то…
Шепотки придворных затихли. Марциан сделал несколько шагов и встал с угрожающим видом слева от Лакия и одарил Плавтину взглядом, полным смертоносной иронии. Атмосфера вдруг стала ледяной, будто весь налет цивилизации готов был слететь с минуту на минуту. Плавтина задрожала. До какой степени может здесь дойти физическая жестокость? Она не единственная задавалась этим вопросом. Отон с окаменевшим лицом не шелохнулся, что, сказала она себе, на самом деле было доказательством его храбрости.
Виний осмотрелся, затем широко всплеснул раскрытыми руками.
– Ну, будет… прекратим шушуканье в кулуарах. Мы объяснимся перед нашим повелителем.
И, легко взмахнув рукой, он направил их к тронной зале.