Лабиринты наших желаний - стр. 27

— Я… не знаю. Вы же… Я вам не помешаю?

— Нет, не помешаете. — Кажется, он улыбался. — Соглашайтесь, Ксения. Мы с Настей будем рады вновь с вами повидаться.

— Ладно, — ответила Ксюша немного неуверенно. С одной стороны, почему бы и нет? Кино, да ещё и вместе с Настей — совершенно безобидно. А с другой… зачем это ему?

Ни в какую романтику по отношению к себе она не верила, да ещё и со стороны известного продюсера. Так что либо просто так, из любви к искусству, либо он тоже её хочет.

Абсурд. Она не настолько красавица. Да ещё и для продюсера! На телевидении баб как грязи, а то и больше. И красивых много, и талантливых, и успешных.

Вариант «просто так» гораздо правдоподобнее…

— Замечательно. Тогда я завтра позвоню ближе к шести часам вечера, хорошо?

— Хорошо.

Он немного помолчал, а потом поинтересовался:

— У вас странный голос, Ксения. Что-нибудь случилось?

— Нет. Просто я думала, что больше вас… не услышу и не увижу. И тут вы звоните и предлагаете сходить в кино. Я в шоке.

Игорь Андреевич рассмеялся.

— Понимаю. И обещаю вести себя прилично. Вы, кстати, какой попкорн больше любите — сладкий или солёный? Настя спрашивает.

Ксюша фыркнула.

— Солёный, конечно.

— Отлично! Солёный, Настюш. Так что у нас совпадают вкусы и нам хватит одного большого ведёрка на троих. Что-что? Ты не уверена? Обжорка.

Трясясь от смеха, Ксюша закрыла лицо ладонью. Напряжение отступило, когда она расслышала невнятный голос Насти на заднем плане.

Может, не строить теории заговоров на пустом месте? В конце концов, это всего лишь кино.

— До завтра, Ксения, — попрощался Игорь Андреевич, а потом и Настя крикнула в трубку так, что у Ксюши заложило в ушах:

— Пока! До завтра!

— Ох. До завтра… и спокойной ночи.

— Спокойной.

Гудки. И глупая улыбка на губах.

«Господи, спасибо. Я опять его увижу».

— Дура, — прошептала Ксюша, качая головой и продолжая улыбаться. Злиться на себя почему-то не получалось…

***

Кто знает, почему мы любим что-то одно, но совершенно не любим что-то другое?

Иногда это непроизвольно — нам нравится или не нравится вкус, запах, цвет. Но иногда наша симпатия сформирована чем-то совершенно конкретным.

Почему именно альстромерии? Это были первые цветы, которые мне подарили. И не кто-нибудь, а папа. На двенадцатилетие.

Я не помню, что он мне тогда пожелал. Но я была очень счастлива и навсегда запомнила радостную улыбку, которая возникала на его лице каждый раз, когда я смотрела на букет и восторженно вздыхала.

А белые розы…

«Лепестками белых роз наше ложе застелю»…

Не хочу вспоминать, чтобы не погрязнуть в ненависти и обиде. Он того не стоит. По правде говоря, он вообще ничего не стоит… «даже фунта презрения», как говорил мой отец.