Лабиринт Ванзарова - стр. 8
Кто ему гуся запечет?..
Кто с ним опыты проводить будет?..
Все равно…
Человек что-то кричал. Ей было безразлично.
Тело стало легким, воздушным. Она уплывала. С последним проблеском Вера Сергеевна подумала: «Так исказить научные термины, перепутать ясновидение с телепатией… Какая необразованность».
Мысль исчезла.
Вслед за ней исчезла Вера Сергеевна.
Унеслась снежинкой в белой вьюге.
Седой ежик волос господин вытер надушенным платком. Натянуто улыбнулся и оттянул тугой воротник форменного полицейского кафтана. Сильнее воротника душила неизвестность. Аудиенция назначена на десять утра, почти одиннадцать, а его не зовут. В приемной министра посетителей нет. За что такая немилость? Он нервничал, улыбался и потел.
– Прошу простить, не изволите доложить обо мне? – как можно учтивее обратился он к господину в форменном сюртуке, который был чрезвычайно занят бумагами. Так занят, что еле виднелся за массивным столом.
– Вас пригласят, – ответил коллежский секретарь Михайловский.
Мучения визитера доставили ему особое удовольствие, недоступное простым смертным. А доступное только чиновникам. Удовольствие состояло в том, что Михайловский был чином ниже, получал всего тысячу годового жалования против пяти тысяч этого полковника, но сейчас кто перед кем заискивает и стоит навытяжку? Вот именно…
К тому же надушенный полковник в новеньком мундире, при орденах и портупее, с усиками завитыми, будто дерзкие полумесяцы, вызывал личную неприязнь секретаря.
Полковник Цихоцкий только в январе был назначен киевским полицеймейстером, но слухи о его подвигах дошли до Петербурга. Были сведения, что Цихоцкий обложил публичные дома Киева и торговцев спиртным таким оброком, что терпение народа кончилось. По этой причине он был вызван в столицу. Министр внутренних дел лично желал разъяснить главе Киевской полиции, что, борясь с пороками, меру надо знать. Объяснить мягко, по-отечески. Как умел только добрейший и либеральнейший Иван Логгинович Горемыкин, действительный тайный советник.
Пытку полковнику подстроил вовсе не министр. Он и думать забыл, кому назначил визит на утро. В это время Горемыкин в тайной комнате для отдыха, в которую можно попасть из его кабинета, угощал утренним чаем одного из трех своих заместителей, то есть товарищей министра. Обычай пить чай тет-а-тет с подчиненными Горемыкин находил не столько милым, сколько полезным. За душевным разговором он незаметно выяснял обстоятельства, про которые ему не докладывали, а в дружеском разговоре случайно выбалтывали. Если собеседник был настолько наивен, что верил в добродушие министра.