Лабиринт призраков - стр. 3
На сей раз я отправил книгу в изгнание на кухонный буфет, точно зная, что сын рано или поздно обнаружит ее там. Вернувшись к себе в спальню, я нашел Хулиана в объятиях матери. Их сморил сон. Я постоял на пороге, под покровом темноты наблюдая за ними. Вслушиваясь в спокойное дыхание жены и сына, я задавался вопросом, за какие заслуги судьба награждает человека счастьем. Они спали в обнимку, крепко и безмятежно, а мне невольно вспомнился недостойный страх, отравивший душу, когда я увидел подобную сцену впервые.
Никогда и никому я не рассказывал эту неприглядную историю. В ту ночь родился мой сын Хулиан. Увидев на руках у матери благостно спавшего младенца, пребывавшего в счастливом неведении, в какой мир он пришел, я вдруг испугался. Мне захотелось бежать со всех ног на край света. Я ведь сам был лишь мальчишкой, которому взрослая жизнь казалась непостижимо сложной. Впрочем, сколько бы я ни придумывал себе оправданий, они мало помогли. До сих пор ощущаю горький привкус стыда за проявленную тогда трусость. И еще за то, что даже теперь, через много лет, не набрался мужества сознаться любимой женщине в этой слабости.
Воспоминания, похороненные в глубине души, со временем не тускнеют, навязчиво преследуя человека. Я отчетливо вижу, словно это было вчера, комнату с необъятным потолком. От затерявшейся в высоте лампочки струился подслеповатый красновато-желтый свет, озарявший очертания кровати, где с младенцем на руках лежала молоденькая девушка, едва справившая семнадцатый день рождения. Когда Беа, в состоянии прострации, приподняла голову и улыбнулась, глаза мои наполнились слезами. Я опустился около кровати на колени и уткнулся лицом в лоно жены. Почувствовал, как Беа взяла меня за руку и сжала ее, собрав оставшиеся силы.
– Не бойся, – прошептала она.
Но меня охватил страх. На мгновение, из-за которого по сей день меня терзает жгучий стыд, захотелось стать кем-нибудь другим, выпрыгнув из собственной шкуры, и очутиться как можно дальше от комнаты с высоким потолком. Стоявший на пороге Фермин стал свидетелем моего малодушия. Наверное, со свойственной ему проницательностью, он прочитал мои мысли раньше, чем они успели оформиться. Не дав мне времени открыть рот, он взял меня за локоть и, оставив Беа с малышом на попечении своей нареченной Бернарды, быстро выпроводил в коридор – узкую и длинную галерею, конец которой терялся в темноте.
– Вы еще живы, Даниэль? – осведомился Фермин.
Я неуверенно кивнул, пытаясь восстановить сбившееся дыхание. Но как только я собрался вернуться в комнату, Фермин остановил меня: