Лабиринт Медузы - стр. 23
И еще что-то, определенно, не заладилось в божественной семье. Если не между братьями, то между их женами точно. Иван не слышал, о чем они разговаривают, но выражения их лиц видел отлично. Дамы не ладили между собой, и это еще мягко сказано. Причину такой явной взаимной неприязни Иван не знал, да и знать не хотел. Интересовало его другое. К столу до сих пор не вышла ни загадочная Агата, ни Ника-Доминика со своей маман.
Впрочем, нет, кое-кто уже появился. И стоило только этому кое-кому переступить порог, как все разговоры за столом моментально стихли.
Ника-Доминика вышагивала рука об руку с тем самым седовласым мужчиной, которого они уже видели на парковке. Наверное, шаг ее был бы решительным, если бы не высоченные каблуки. Представить на таких каблуках Ксю Иван мог запросто, а вот Доминику… Сказать по правде, на Доминику вообще не хотелось смотреть, так нелепо и так неуместно она выглядела в дешевом, карамельно-розовом, кукольном каком-то платье, на этих вот каблучищах. А была еще и бижутерия! Нет, не украшения, а ужасные, вульгарно полыхающие в сдержанном свете свечей искусственные кристаллы. С чувством меры и чувством вкуса у Ники-Доминики обнаруживались явные проблемы. Впрочем, как и у ее маман.
Маман тоже вышагивала на каблуках, но в отличие от дочки делала это весьма умело. И платье на ней было не таким дешевым и кукольным, но все равно неуместным и вульгарным.
Слишком много алого… Так бы, наверное, сказала Иванова мама.
Красивая, как пожарная машина… Так бы наверняка сказал Иванов отец.
Вот такой она и была, слишком алой и слишком красивой. Но хотя бы красивой, в отличие от своей дочери.
– Что это на ней за тряпка? – шепотом спросила Ксю. Вопрос был риторический, но Олежка Троекуров согласно кивнул. Уж Олежка-то со своей сложносочиненной прической знал толк в стиле и красоте.
– А в ушах у нее, по ходу, катафоты! – сказал он и брезгливо поморщился. – Глянь, как светятся!
Обращался он исключительно к Ксю. Наверное, почуял в ней родственную душу.
– Бедная девочка, – сказала Юна шепотом и бросила сочувственный взгляд на Ивана.
А он ведь не сразу понял, почему сочувственный. Хотя мог бы догадаться по пустующему рядом стулу и табличке с написанным на ней именем. Нет, это не Доминика бедная девочка, это он бедный мальчик, которому весь ужин придется провести рядом с вот этим карамельно-розовым недоразумением. Уж лучше бы она явилась к столу в том, в чем приехала. Те шмотки смотрелись на ней как-то органичнее.
А седовласый тем временем уже предупредительно отодвинул перед Доминикой стул и, как только она оказалась рядом с Иваном, обошел стол, уселся рядом с ее матушкой, с правой стороны от все еще пустующего стула хозяйки.