Лабиринт Химеры - стр. 7

Городовой повертел головой, чтобы определить, откуда доносится вопль. Еще раз послушав, он пришел к выводу, что все-таки это был человеческий вопль. И доносился он со стороны дворцового парка. Что там могло случиться, Никитин представить не мог. Особых нарушений порядка пока не наблюдалось, о помощи никто не взывал, два тревожных полицейских свистка не раздалось, городовой имел законное право сделать вид, что ничего и не случилось. Тем более вопль сам собой затих.

Все-таки простое человеческое любопытство оказалось сильнее полицейских правил. Никитин побежал по направлению, откуда, как нарочно, снова раздался странный звук. Только был слабее, тише и отчаянней.

1902 год, 26 апреля. Рано утром.

Директор Департамента полиции Сергей Эрастович Зволянский плохие известия получал сразу. В последнее время обычный поток стал чрезмерным, как весеннее половодье. Того и гляди утопит.

Мало того, что в университетах брожение, мало того, что там и тут вспыхивают крестьянские бунты и полыхают имения, так еще покушение на московского обер-полицмейстера, и уж самое невероятное – убийство начальника, министра внутренних дел. Того и гляди добрые языки при дворе начнут нашептывать: дескать, директор не справляется, власть ему дана огромная, а результаты плачевные, не пора ли подобрать кандидата более достойного?

Отвечать языкам было затруднительно. Формально власть у Зволянского была огромной. Кроме самой махины общей полиции, призванной защищать столпы правления, а вовсе не рядовых граждан, под столпами стонущих, в его ведении было Отделение по охранению общественной безопасности и порядка, иначе говоря «охранка», жандармский корпус и самый секретный, Особый отдел Департамента полиции. Однако власть имеет такое свойство, что прибрать ее к рукам хотят многие. Потому этими грозными учреждениями распоряжаться пытались кто угодно. А за результаты их стараний отвечать должен был Зволянский. Директор всей кожей полицейского чуял, как шатается под ним кресло.

А тут еще новость, упавшая на его голову с утра пораньше.

Как поставить дело так, чтобы не совершить ошибку, возможно, последнюю в карьере, Зволянский не знал. А потому срочно вызвал того, на кого мог хоть как-то рассчитывать: заведующего Особым отделом Леонида Александровича Ратаева.

О человеке этом ходило множество слухов: от восторженных до ужасных. Зволянский был в курсе всех этих слухов, но сейчас ему было нужно главное качество Ратаева: аналитический ум. Предстояло решить задачу, которая во многом определит судьбу самого Зволянского. И, вероятно, Ратаева. Случись что, новый директор Департамента поставит на ключевую должность своего человека. Ратаев тоже понимал это и не строил иллюзий.