Квента. Финал - стр. 25

– Вы что-нибудь сделаете с моим мальчиком? Почему он спит?

Поворачиваю голову набок (сильно сказано "поворачиваю", голова сама падает в нужном мне направлении) и наблюдаю, как Дельгадо-старший подходит к мамаше, которая сошла с ума, и говорит:

– Мы вернем его тебе, но одной Джорджины нам мало, через пару дней мы проведем опыт уже с двумя Чистыми, и тогда ты снова сможешь прижать к груди своего мальчика.

– Вы сумасшедшие. Ребенок мертв. Его уже не вернуть. – выталкивая из себя слова, зачем-то пытаюсь доказать им банальную вещь. Они не Боги, но, к сожалению, возомнив себя ими, безумцы не в состоянии остановиться.

– Не говори так! – кричит Гэйнор, а я начинаю терять связь с реальностью.

Дальше группа чокнутых ведет какой-то разговор, но я не слушаю их. Не могу сконцентрироваться даже тогда, когда Рэй поднимает меня на руки и уносит вон из этого места. Я так и не могу сфокусироваться ни на чем, в красном коридоре, в лифте и в белом коридоре, но, когда мы подходим к двери моей камеры, я собираю всю силу в кулак и наблюдаю, как Рэй достает пульт, прикладывает палец и набирает код, но вот в чем проблема. Он набирает не те цифры, что были в прошлый раз.

Каждый раз новый код.

Лавина безысходности уносит меня в темноту, и только одна мысль остается в голове, прошибая меня барабанной дробью, – живой мне отсюда никогда не выбраться. Ни-ког-да.

Самый большой в мире молот неустанно колотит по моей голове. Тот, кто держит эту самую кувалду, очень старается, прилагает максимум усилий. Если у вас когда-то была мигрень, то вы можете прочувствовать этот молот примерно на десять процентов из тысячи.

Боль адская, но я не могу даже закричать. Нет сил.

Так проходит регенерация моего мозга, поджаренного Рэем?

Рэй.

Рэйлан Бейкер.

Нет ничего хуже, когда по ту сторону от тебя находится любимый человек. Он за белых, я за черных. Он за ночь, я за день. Мы противники.

Он… против… меня.

– Джо. Очнись уже. – голос Гаррета кажется таким близким, словно он говорит мне в самое ухо. – Сколько можно спать?

Открываю глаза, но тут же закрываю обратно, тихо мыча от боли. Со второй попытки, очень медленно, миллиметр за миллиметром поднимаю веки. Гаррет действительно близко. Лежим на боку лицом к лицу. В его взгляде я вижу беспокойство. Мне непривычно видеть Гаррета таким.

– Ты ужин пропустила. – говорит он, и мои губы без моего согласия образуют улыбку. Слабую, хилую, еле живую улыбку. – Что они с тобой делали?

Не хочу вспоминать то, что они делали, и говорю о том, что шокировало меня больше всего:

– У них там ребенок мертвый.