Кватро - стр. 38
В гости она никого не звала, кроме подруги, которой сообщила адрес своего приобретения. И однажды Маша, взяв у своего мужа автомобиль, приехала к ней в свой отпуск.
– Ну, слава Богу, ты жива-здорова, – приветствовала Адиму Маша, меняя выражение своего лица от обеспокоенного до светящегося радостью. – Я уже думала, ты «того». Не отвечаешь в соцсетях, и на телефон, и вообще нигде тебя нет. Я чудом догадалась, что ты можешь быть здесь.
– А, привет, – Адима была рада Машке.
Подруги обнялись, как полагается друзьям. После объятий Маша немного отстранилась от подруги и, не отрывая рук, продолжая держать Адиму за плечи, пристально вгляделась в выражение ее глаз. Конечно, вид у Адимы был не из лучших. Усталые потухшие глаза, не выражающие абсолютно ничего, полные разочарования и отчаяния. Она еще попыталась натянуть на себя улыбку, ухмыльнувшись, но от усилий вышло только безобразное мученическое подобие. Как-то несколько лет назад Адима описывала домик, который хотела прикупить, чтобы вложить небольшую сумму денег. На городскую квартиру ей бы не хватило, а только на ветхий, старый домик в деревне. И Мария запомнила, нашла адрес в переписке и, не видя и не слыша Адиму около года, решила навестить ее. Сама Маша, имея семью, состоящую из мужа и дочери, крепко держалась за этот якорь. Помимо того, она навещала родителей и родную сестру. Она была высокого роста, среднего телосложения, с живым взглядом. И вероятно, от того что она постоянно пила антидепрессанты, прописанные ее психотерапевтом, почти всегда была спокойной и уравновешенной. Только один раз Адима видела, как Мария вышла из себя. Тогда ей нужно было дать отпор другой девушке-студентке и выразить свою злость относительно ее поведения или слов. Маша густо покраснела, речь ее стала сбивчивой, она вся сжалась и даже каким-то не своим, неестественным голосом высказала свое недовольство. То было только один раз, на учебе в институте. Все остальное время встречи подруг проходили за обсуждением каких-либо моментов из жизни. Маша умела слушать безоценочно, не осуждая и не давая советов, принимая как есть. Однако сама она всегда соскальзывала в социальные нормы и правила, в моду и обычаи окружающих ее людей. Она восхищалась Адимой, ее внутренней силой, независимостью и смелостью. Для нее это было нечто из области фантастики. Такой она могла быть только наедине с собой, но эта радость вообще была крайне редка. Поэтому и жила она, постоянно примеряя и меняя маски, и оставаясь настоящей только лишь во сне. Адима знала об этом и понимала человеческую слабость подруги и ее зависимость от других людей и социума.