Квартирантка с двумя детьми (сборник) - стр. 30

Довольно долго заложники, сбившись в кучу у дальней от двери стены, сидели молча, слушали, как бьются, осыпаются стёкла окон и витрин…

– Сука, сам сбежал по пожарке, а меня здесь, – скулила далеко не юная, но моложавая, подтянутая особа в сером спортивном костюме и поблескивающих стразами кроссовках. – Я ему устрою, скоту, покатится у меня…

– Может, розыгрыш? – спрашивал один из поваров, до сих пор не снявший нелепую голубоватую шапочку с резинкой, напоминавшую бахилу. – А?.. А?

Мужчина с пустой сумкой от ноутбука вскрикнул:

– Какой розыгрыш к чёрту!

– Тише!

– Какой розыгрыш? Этот когда шмальнул, с потолка куски полетели… У него боевые там. Бо-е-вы-е!

– Господи-и, – сдавленно, боясь зарыдать в голос, стала плакать пожилая тётенька, полная, безвольно, как мешок, привалившаяся к стене.

Её успокаивал тоже пожилой и полный, но более подвижный, живой, что ли, муж.

– А у меня холодец варится, – жаловалась другая тётенька, суховатая, с костистым лицом. – Гости вечером… у мамы юбилей. Восемьдесят пять. Сюда вот за соусом забежала… В «Каэфси» соус сырный, мама его очень любит… И вот…

– Тихо!

Ропот и скулёж мгновенно стихли. Стал слышен голос, выкрикивающий непонятные слова, обращенные явно к тем, кто был там, снаружи торгового центра.

Люди в подсобке старались разобрать их – всем казалось, что если разберут, поймут, то это поможет освобождению.

– Ну вот чего он хочет! – не выдержав, сказал с досадой человек в дорогом, поблескивающем костюме. – По-русски не может? Кто у нас тут понимает его тарабарщину?

Нашёл взглядом узкоглазого повара.

– Не, не, не мой язык! – тот замотал головой. – Не мой совсем.

– Поймут, кому надо, – отозвался крепкого сложения, похожий на офицера, мужчина лет пятидесяти. – Теперь везде есть подразделения против терроризма. Сейчас устроят им. Время потянут, подготовятся и ликвидируют.

Эти простенькие слова вроде как успокоили людей, и они стали смелее двигаться, удобнее усаживаться. Но другой мужчина, тоже крепкий, правда, не офицерского вида, а рабочего – такой слесарь типичный, – тут же разрушил только-только устанавливающуюся надежду:

– Ну-ну, помним, какой ценой.

Полная тётенька снова тихо заскулила; похожий на офицера возмутился:

– Ты чего панику сеешь? Ты чего хочешь вообще?

Типичный слесарь не ответил.

За дверью тихо. Некоторым стало казаться, что это всё – террористы, выстрелы, загон их сюда, звон стекла – пригрезилось. Случилось минутное коллективное помутнение, и они зачем-то забежали в подсобку. Сейчас поднимутся, отряхнутся, выйдут, а там спокойная, обыкновенная жизнь.