Квантун - стр. 85

– Конечно нет. Револьвер, должно быть, подобрали у покойника.

Горского передернуло.

– Иного объяснения у меня нет, – грустно пожал плечами Унгебауэр.

Харбин путешественники покинули в 2 часа после полудня. Город, который принадлежал Китайской империи, фактически относился к империи другой – Российской. Переплетение русского и китайского, однако, не делало из Харбина той гремучей смеси, которую можно наблюдать в иных российских глубинках, заселенных инородцами. Соседство европейского и восточного здесь настолько естественно, что не режет глаз и не заставляет брезгливо морщиться.

Пейзажи за окном имели единую концепцию, главными компонентами которой были заснеженные поля, кладбища и полуразрушенные дома. Чем дальше на юг следовал поезд, тем более колоритные открывались виды. Колорит сей заключался исключительно в концентрации приведенных выше признаков. Точно профессор математики, Горский вывел для себя формулу Маньчжурии, где количество сгоревших хижин увеличивалось прямо пропорционально движению на юг. Между тем компонента эта была, безусловно, переменная, потому как не год – десять–пятнадцать лет и Китай заново отстроится, а об ихэтуаньском восстании будут помнить лишь из книг.

Вновь потянулись одна за другою деревянные станции с китайскими названиями, русскими начальниками и предприимчивыми армянскими буфетчиками. Пассажиры пользовались любой остановкой, чтобы размять затекшие члены, ибо жесткий вагон третьего класса к комфорту, мягко говоря, не располагал. Что же говорить о тех несчастливцах, что тряслись хотя и в отапливаемом, но все же в товарном вагоне?

Еще одна бессонная ночь отняла у Антона Федоровича сил больше, нежели обязалась восстановить. «Ну почему люди не летают как птицы? – думал коллежский секретарь. – Как было бы удобно и просто добираться до пункта назначения по воздуху». Смелые мысли рисовали далекое будущее, в котором у каждого человека, точно у сокола, появятся размашистые крылья. Крыльями этими наши потомки научатся виртуозно управлять. Легко подымаясь и плавно опускаясь, они будут преодолевать тысячи верст холмов и равнин, преодолевать Атлантику и Тихий океан, кружиться над вершинами Эвереста и Монблана. Вскоре Горский задумался над вопросом крайне низких температур и пониженного содержания кислорода в верхних слоях атмосферы. Пожалуй, это должно создавать немалые трудности, но летающие дамы и господа в его воображении от этого нисколько не страдали. Тогда Антон Федорович понял, что это всё лишь плод его фантазий, а сам он благополучно пребывает во сне. Осознав истину, чиновник Министерства юстиции просыпаться не спешил, но приложил максимум усилий, чтобы как можно дольше понаблюдать и понаслаждаться диковинными полетами человекокрылых. И так не хотелось ему возвращаться в тесный вагон маньчжурской железной дороги, и так не хотелось ему рушить столь понравившуюся иллюзию, что Горский каким-то непонятным образом переборол разум и продолжил пребывать в царстве Морфея.