Квантун - стр. 46
Сжалился молодой чиновник, кинул бедняге полтинник – сдачу из камеры хранения. Мальчонка монету тотчас в кулачке зажал, благодарственно поглядел на Антона Федоровича и умчался со всех ног прочь.
Видевший всё извозчик горестно вздохнул.
– Зря вы ему дали, барин…
– Это почему же? Видал, он без глаза? А такой маленький.
– Дык они нарочно таких малых берут, да глаза им колют, кабы больше подавали.
– Да ну!.. – не поверил Горский.
– А то! На таких милосердных, как вы, рассчитано. Чем дитя увечней, тем лучше для гешефту.
– Кто эти мерзавцы, что детей калечат?
– Вестимо: фартовые. Много каторжников. Их тут видимо-невидимо. Вечером вообще караул! По всей Хитровке кабаки с «малинами». Чистому люду здесь делать нечего.
– А как же полиция? Там же была пожарная каланча! Я видел! Стало быть, и участок.
– Что полиция? – скривился извозчик, выезжая на Варварку. – Полиция старается их не замечать. У них с фартовыми всё договорено, обо всём условлено. Что̀ можно, а что̀ нельзя. Часть слама им идет, вот и весь коленкор.
Горский укоризненно покачал головой, возница недобро усмехнулся.
На Красной площади пришло время прощаться, оплачивать проезд.
– С вас, благородие, рупь с пятиалтынным, – уверенно заявил возница, остановившись у Покровского собора.
– Сколько?..
– Это вам Москва, любезный барин! Привыкли у себя в губернии за двугривенный по городу колесить. Тут у нас иной масштаб, понимаете ли.
«Это какой-то грабеж средь бела дня», – подумал Горский. Карманные «Павел Буре» показывали полдень. На Спасской башне Кремля ударили куранты, зазвучал мелодичный марш Преображенского полка.
Вдоволь нагулявшись по Красной площади, Тверской, Александровскому парку, Успенскому, Архангельскому и Благовещенскому соборам Кремля, юноша вернулся на Курско-Нижегородский вокзал… всего за полтинник!
В половине третьего коллежский секретарь расположился в маленьком двухместном купе первого класса Сибирского поезда и с нетерпением ожидал, кто будет его попутчиком в течение ближайших шестнадцати дней. Мягкие плюшевые диваны, золотистые стены, вычищенные ковры, газовое освещение – интерьер вагона вполне соответствовал затраченным средствам. Единственно, что̀ удручало, так это крохотные размеры отделения, в котором он имел счастье находиться. Ширина его едва ли превышала два аршина, из которых половину занимал самый диван. Над ним – второе спальное место, взобраться на которое можно было при помощи складного столика у окна. Белоснежная скатерть, электрическая лампа с абажуром, расшитая занавеска – при всей существующей тесноте создавали атмосферу непередаваемого уюта. В итоге Антон Федорович пришел к выводу, что так много лучше, нежели в четырехместных, но более просторных купе. Особливо при вояжах парой.