Квадриллион - стр. 10
– Шансы вернуться домой, – Тори наивно захлопала искусственными ресницами, – Разве мы можем думать о чем-то, кроме этого?
– Тори думает, у нас есть шансы, – не смог сдержать раздражения Нив. А еще ученый называется, чему их только учат в университетах! Да она первая должна понимать, что нет у них никаких шансов!
Хабба покачал головой и нежно сжал руку капитана Фран, та вздохнула, вытерла взмокший лоб.
– Вот что, – произнесла она, наконец, – Я только-только вышла из комы. Мне надо передохнуть, прийти в себя, освоиться. Пока что-то голова не работает. А там и подумаем, какие у нас шансы. Пойду в свою каюту, прилягу. Там же все нормально?
Тори кивнула.
– Вас проводить? – спросили они с Хаббой хором, но Сигрид покачала головой и поднялась.
– Сама дойду. Вроде ноги уже слушаются, – и она медленно направилась к выходу. Нив, Тори и Хабба проводили ее глазами.
Даже Нив не мог бы отрицать, что ее слова зародили надежду где-то в самой глубине его сердца. Она сказала «шансы». Умом он понимал: никаких шансов вернуться назад у них нет и быть не может, но настолько привык верить капитану Фран, что надежда вдруг, против воли, окрепла. Неужели, это еще не конец?
Сигрид медленно прошла по коридору, вошла в свою каюту, присела на край койки, дверь бесшумно захлопнулась. Женщина, чувствуя мучительную слабость, закрыла лицо руками. Как мерзко – быть такой слабой, когда привыкла быть сильной! И это жуткое головокружение, просто невыносимо! Но ничего, сон и еда сделают свое дело. Как говорила мама, сон и еда – лучшие лекарства, а она знала толк! Торопиться некуда, у них впереди квадриллион световых лет, которые надо как-то преодолеть, а значит, пока можно просто прилечь и набраться сил. Нив говорил, что вокруг корабли слатцеров, те наблюдают, высматривают, но не нападают. Что же им все-таки нужно? Столько лет, десятков лет идет эта безумная межзвездная бойня, сотни тысяч погибших, но никто не знает, ради чего. Они никогда не предъявляли ультиматумов, никогда не пытались уничтожить их планету, никогда не выходили на связь. Так чего же они хотят? Ради чего прилетают с другого конца Вселенной? Неужели, они знают, как пересекать такие расстояния? Или же их путешествия имеют иную природу? Внепространственную? Вневременную?
Об этом стоило подумать, но мысли путались, мозг отказывался повиноваться. Сигрид засыпала.
Еще около недели Сигрид Фран провела в постели. Заботливый Хабба приносил еду и питье, подолгу беседовал со своей подругой. Он словно ожил, его глаза заблестели, а на всегда безжизненном лице появилось подобие улыбки. Разумеется, космические скитальцы не умели улыбаться в том значении, которое принято для людей, но могли слегка искажать черты лица, искривлять губы, щурить глаза, что могло вполне сойти за улыбку. Так и есть, у скитальцев улыбались одни глаза, и сейчас Хабба, можно сказать, почти заливался счастливым смехом. Он рассказывал Сигрид, как пережили они эти семь месяцев, рассказывал о первых, страшных днях, когда пытались понять, куда попали, предприняли сотни усилий, чтобы обнаружить модуль управления. Рассказывал, как провели панихиду по погибшим друзьям. Несколько человек после крушения оставались живы, но получили тяжелые травмы и скончались прежде, чем их успели подключить к медицинским капсулам. Их тела хранились в крио-отсеке, обычно служившим моргом, если кто-то умирал во время рейса.