Квадратное время - стр. 32
Какой смысл брить волоски по одному, когда надо отсекать голову? Зачем делать из прохвоста героя, погибшего от руки недобитой контры? Ведь я-то точно знаю, недолго виться сволочной карьере, скоро шлепнут свои же, и сильно надеюсь, справятся куда раньше кровавого «тридцать седьмого».[39]
Однако поворочаться перед сном в этот вечер мне пришлось изрядно…
4. Неравная игра
Карелия, конец мая – начало июня 1928 года (23 месяца до р.н.м.)
– Следующий! Вещи к осмотру!
Послушно, с неторопливой покорностью бывалого лагерника я поставил на низкую лавку предусмотрительно развязанную скрипуху[40] с барахлом. Что делать, нравы у кемской шпаны простые, можно сказать душевные, поэтому вещички заключенные таскают с собой, всегда, хоть на работы, хоть в центрокухню. А если дневальным назначен обколоченный старик, и нет надежного соседа – на дальняк[41] «совещаться» с чемоданом шастают, нормальная практика недоразвитого социализма.
Но едва ли подобные сложности волновали красноармейца-охранника, который небрежно шурудил мозолистой крестьянской ладонью в «как бы моих» скудных пожитках, выискивая что-нибудь запрещенное между парой успевших в камень зачерстветь кусков серого хлеба, оставшихся от выданного на пять дней пайка, кальсонами, портянками и прочими необходимыми для выживания мелочами. Не обнаружив криминала, он глянул на чуть мешковатое, но почти новое пальто, роскошный заячий треух, и потерял ко мне всякий интерес.
– Стройся, не задерживай, – равнодушно поторопил сзади нарядник, бывший комсомолец-передовик.
Еще недавно с досмотром, а при малейшем подозрении обыском выходящих на хозработы никто не заморачивался. Многие обходились без конвоя вообще, все равно не находилось идиотов, готовых бежать в зимнюю стужу. Однако с приходом весны условия резко ужесточились. Краткий промежуток между таянием снега в лесах и открытием навигации на Соловки администрация концлагеря не без оснований считает «последним шансом на побег». Поэтому внушающих подозрение каэров и уголовников во избежание соблазна за периметр не выпускают вообще. Работать на волю идут лишь имеющие заложников, то есть женатые, с детьми, те, кто готов вытерпеть любые лишения, но не подставить под удар родных и близких. Ну и, разумеется, правила не писаны для пристроившихся на теплые места блатных типа меня.
Наряд у нас небольшой, всего пять человек. Ждать недолго.
– Конвоиров! – выкрикнул начальник конвоя.
От строя красноармейцев отделилось два парня. Один небольшой, сухопарый, с острой крысьей мордочкой. Другой – здоровый, краснощекий, явно немалой силы.