Квадратное время - стр. 28
Сперва этот «великий комбинатор» пытался обойтись внушением, наверно, в его голове просто не укладывалось, как молодой парень может сломаться из-за такой малости, как старик-учитель. Тогда как он сам сумел пережить куда более страшные удары судьбы: смерть родителей от болезней, а скорее от неустроенности и плохого питания, гибель воевавшего за белых брата, и еще многое, накопившееся за десяток лет борьбы за существование. Но осознав тщетность простого пути, Семен Павлович немедленно изобрел иной сильный ход. А именно, поселил рядом со мной новенького, веселого, жизнерадостного сверстника, студента-филолога, Диму Лихачева,[32] попавшего в Шпалерку за шуточную поздравительную телеграмму от имени Папы Римского.
Банальный стыд оказался куда сильнее логики и здравого смысла. Именно он заставил меня очнуться и привести себя в порядок. Жаль, что уже через несколько дней наша зарождающаяся дружба оборвалась навсегда – «Кукушка» наконец-то добралась до меня:
– Обухов, в канцелярию! – однажды долбанул сапогом по решетке надзиратель. – Подымайся скорее, там, знаешь, ждать таких не любят!
Без всяких дальнейших слов он сопроводил меня в незнакомую досель комнату, где я наконец-то смог собственными глазами убедиться, что реальный облик легендарной канцеляристки как нельзя лучше соответствует прозвищу. Впрочем, голос у нее оказался наоборот – сильным и приятным.
– Слушали дело гражданина Обухова Алексея Анатольевича, по обвинению его в преступлениях, предусмотренных статьями 58 пункт 11,[33] – она скороговоркой прокуковала шаблонный текст. – Постановили признать виновным в преступлениях, предусмотренных указанными статьями и заключить его в концентрационный лагерь ОГПУ[34] сроком на три года. Дело сдать в архив. Распишитесь…
Кукушка положила лист отпечатанной бумаги на стол, основным текстом вниз. Я потянулся перевернуть, прочесть приговор своими глазами. Надзиратель резко одернул:
– Не задерживай, у меня нет времени с каждым воландаться!
– Мне по этой бумаге три года жить, – возразил я, все же переворачивая злосчастный документ.
Напрасно сомневаешься, Обухов, – скривилась канцеляристка. – Можешь вообще не подписывать, ничего из этого не изменится.
Не споря, быстро пробежал глазами текст, тщательно запомнил номер дела и дату. Кривач-Неманец специально предупреждал, что без указания этих цифр любое обжалование не имеет даже крохотного шанса на рассмотрение. Вписал в строчку для подписи свое настоящее имя – Алексей Коршунов, поставил закорючку… уже как осужденный.
– Ну что встал! – грубо поторопил надзиратель. – Иди, собирай вещи, завтра по этапу!