Квадрат для покойников - стр. 17
Хоть мне и неприятна была возня с пьяной теткой, но я слегка поддержал ее за жирную, складчатую талию.
– Сейчас я вас провожу. Конечно, спать идите… – бормотал я, делая с ней несколько шагов к двери. – Поздно уже…
Путь наш пролегал мимо кровати, и когда мы с ней поравнялись, Мария Петровна вдруг заохала и, с пущей крепостью обхватив меня за шею, стала валиться набок. Потеряв равновесие, я стал падать вместе с ней, одной рукой стараясь освободить шею от ее сильнющей хватки, другой наобум шаря в воздухе. Рука моя нащупала какой-то предмет, я схватился за него и изо всех своих сил напрягся, отчаянно срывая ее руку. Мягкая, потная рука заскользила по моей шее, цепляясь ногтями за кожу, но уже не имея сил и возможности удержаться… Мария Петровна всем обильным телом своим в одиночестве рухнула на кровать, уронив пирамиду подушек.
Я выпрямился. При падении халат у нее расстегнулся, и сейчас она лежала передо мной с развалившимися на две стороны грудями и свисшим на один бок животом.
– Иди ко мне, – вдруг сказала она размазанным по щеке ртом, протягивая в мою сторону полные руки. – Иди!
Она яростно дышала, развалившаяся грудь интенсивно вздымалась, глаза, открытые на всю ширину, взирали с такой пожирающей похотью, что внутри меня что-то зашевелилось. Но я вовремя окинул взглядом ее рыхлую плоть, вид которой тут же отрезвил меня, и зашевелившееся в глубине странное желание погасло. Мне даже стало плохо в желудке, и голова закружилась…
– Ну скорее, иди… – манила она.
– Да нет… Что вы… Как можно? – наконец через силу забубнил я, отрываясь от безрадостного зрелища и отходя к столу.
За спиной у меня заскрипела кровать, и я услышал, как Мария Петровна, тяжело сопя носом, приблизилась ко мне сзади. Из приличия я стоял, разглядывая банку с брагой – мне было неприятно и страшно вновь увидеть реалистическую картину ее героического тела. Я предполагал, что сексуальный вопрос исчерпан моим отказом окончательно. Но сопение за спиной с каждым мгновением нарастало. Мне стало не по себе. Я обернулся и… попал прямо в охапку к Марии Петровне. Красные ее губы впились мне в лицо чудовищно-страстным поцелуем, полностью перекрыв доступ воздуха в легкие. И я забился, задергался в ее могучих, горячих объятиях. Руки мои оказались накрепко прижатыми к корпусу, а губы и нос очутились в самом эпицентре поцелуя. Я вертел головой, извивался телом, и когда, уже смирившись с неизбежностью конца, обмяк, Мария Петровна закончила поцелуй и ослабила объятия.
– Миленький мой, – зашептала она. – Ну поцелуй меня, обними.