Кузя - стр. 56
Пока Кузьмы не было в станице, он как мог, помогал родителям Кузьмы. То дрова привезет, то по хозяйству чем поможет. Как-то кабанчика заколол, когда понадобилось. Свои родители у него померли, вот он и был в доме Гусаченок, как свой. Отвоевал в Афгане, был тяжело ранен и командование, в качестве исключения, пристроило его военкомом в свою станицу. И обязанности военкома он выполнял ответственно и со рвением, за что все станичники его уважали.
Марья Петровна выглянула в окно и увидела улыбающееся Пашкино лицо. За его спиной стоял военный УАЗик с черными военными номерами. Открыв капот, в двигателе ковырялся молодой, конопатый солдатик со светлыми взъерошенными волосами.
– Павел Александрович! Ты шо так рано? Еще утро на базу. Кузя тильки в ночь приехал, зараз снидае. А ты его беспокоишь! Не успел он в станице показаться – как ты тут как тут! Дезентиром обозвал! Ой, як негарно це!
– А як его ж называть, коли он з ранку не прийшев на облик вставати? Давай его сюда, энтого кабана! Мы с ним погутарим маненько, и я решу – чи дезентир он, чи прикидывается? – продолжал напирать Павло Александрович, заглядывая вглубь кухни. Наконец, он увидел сидящего сбоку от окна Кузьму.
– Здоров будь, брат Кузьма! Премного тоби аппетиту! Добре, доихав до станицы?
Кузьма тоже увидел старого школьного товарища:
– Привет, Павло! Сто рокив, сто зим! – он улыбнулся при виде старого приятеля, – шо привело тебе до мене? Дай видпочивати хоч трохи с батьками!
В станицах Кубани говорили, как правило, по-русски, но иногда, под настроение, переходили на какую-то смесь украинского и русского языков. Видимо, это было от того, что предки значительной части украинских казаков переселялись в свое время еще Екатериной Великой из Новороссии и Запорожья.
– Ни, друже, и не проси! Поихалы, тебя вже ждуть! Я бы радый был дать тебе почекати с батьками, – смутился майор, – так вчорась про тебе дзвонили з самого Краснодара от Никиты Прокофьевича! Где ты так наследил, Кузьма, що не встиг литак систи, як вже розшукует тебе уся Кубань? А уже седни ктой-то приедет из Отаманского правления про твою душу. А пока наказано тебя доставити спешно до десятой годины в Марьинские лагеря.
– Это, как это, Кузю? Отправить в Марьинские лагеря? – взбеленилась внезапно мать, – а ты меня спросил? А отца? Он дома сколько не был, отца и матери не видел! Мы по нем соскучились! Сколько можно по морям мотаться? Вернулся, а тут ты нарисовался, красивый такой весь в форме! – разнервничавшаяся мать перешла со степенного украинского на русский язык, – да я тебя за таки слова сейчас скалкой угощу, паразита, или глаза выцарапаю!