Кузя - стр. 34
– Вот помру, Кузя, тебе мои кресты достанутся!
– А что такое Баязет, дедуня? – спрашивал маленький Кузьма.
– То крепость така была турецкая. Оборону там держали казаки в войну с турками. В окружении! Много месяцев.
– А ты, деда, под Баязетом был?
– Не, то не я, а мой отец, твой прадед, Кузьма, с Уманской казачьей сотней оборонял крепость.
Собак и кошек, сказывают, всех съели, коней поели, но выстояли. А потом всем казакам, служившим в этих сотнях, такой знак сам царь на папахи выдал. Слава тебе Господи, что мы казаки! – и перекрестился.
– Так Бога нет, нам в школе сказывали! – пытался убедить деда Кузьма, рассматривая иконы, с которых смотрели на него неизвестные лики в сиянии золота.
– Так то у вас, нехристей, пионеристов и комсомолистов, нет Бога, а у нас с бабкой и твоим батей Бог есть! Это мы знаем точно. Спроси у них!
В середине пятидесятых годов дед захандрил.
– Степа, умирать я буду скоро, так отвези ты меня на наш родовой погост, в станице Охотской, где батя мой лежит, или на худой конец, в станице Уманской, где прапрадед и предки твои и мои тоже лежат. В ридну землю хочу!
– Так родная земля у тебя, батя, на Кубани, а хто нас туда пустит, коль нас оттуда повыгоняли?
– Для нас, казаков, Кубань и есть самая ридна земля. Не хочу здесь лежать. Мое место там, в той нашей землице. Она добре полита кровью твоих прадедов. Вези меня на Кубань в станицу Охотскую, сучий сын! А то прокляну!
Повздыхав, уехал Степан на Кубань, а через месяц вернулся с радостной вестью. Курень их уцелел, в нем сейчас живут сестры Ивана Кузьмича: Наталья Кузьминична и Прасковья Кузьминична, так и не вышедшие замуж и не выселенные на Амур, так как за Прасковьей ухаживал тогда местный партийный начальник.
– Таки и замужем вертихвостки и не были? – расспрашивал дед отца. – А комуняка энтот, шо нас выселял, а их оставил, куды делся? Мережко его фамилия, коли я не запамятовал.
– Так ему самому укорот сделали в 37 году. Забрали сначала в Крымск, а потом к стенке поставили, как врага Советской власти. Представляешь, нас выселил, а сам враг Советской власти!
– Есть Бог на земле! – крестился на икону дед Иван, – нас выселил, чтобы нашу хату прибрать себе, за то и пострадал, аспид, от высшей силы! Слава Богу – благая весть, Степушка! Порадовал! А, видимо, истинные женихи моих сеструх полегли в гражданскую войну или выброшены были на чужбину! – вздохнул дед, – а помнят меня эти вертихвостки?
– Ждут и помнят, батя, еще как ждут, и тебя и нас всех! Знаешь, как меня встретили? Как самого дорогого человека! Про тебя, да про мать, про своих родителев расспрашивали и даже про Кузю и Натаху. Бумаги вот всем нам выправил. Реабилитированы все мы, оказывается, давно, и теперь разрешается всем вернуться в родные края. Так что в путь собираемся!