Кузнец - стр. 38
Мои казаки еще долго сидели за столом. Я же едва успел пробраться в свою комнату и упасть на лавку, как сразу заснул. Зато когда встал утром, остальные уже позавтракали и разошлись кто куда. Честно говоря, после вчерашнего стахановского труда работать не хотелось. Но выбить из головы блажь об идеальном и уютном поселении не выходило. А для этого нужны рабочие руки. Собственно, для того и нужна механизация. Охота же, как известно, пуще неволи.
Взял я пару помощников и пошел возиться с колесом дальше. За день успели сладить большое колесо и малое, которое будет вращаться лошадью. Сделали шестеренки, чтобы передавать движение. Двух баб усадил шить ремень. Осталось сделать металлический стержень, чтобы крепить всю эту конструкцию. И чем я не прогрессор? Взял и продвинул идею из Древнего Египта. Но как говорится, всё новое – хорошо забытое старое.
Пока возились с деревом, мои ребята развернули кузню. Вместе сделали навес на случай дождя. Не без труда нашли железный хлам. А там и дело пошло. Не сразу: всё же если в механике опыт у меня был изрядный, то в кузнечном деле я едва бы до подмастерья дотянул. Но терпение и труд всё перетрут. Сделали, установили. Немного доработал короб, чтобы и колесо крутилось, и соляной раствор не разливался особо. И заработало. Поставили старую кобылу, благо труд был невеликий. Позже попробую на реке колесо поставить, чтобы совсем это дело от физической тяги избавить. Пока пошло.
По ходу пьесы поправил чаны, заварил дырки. В первый же день после усовершенствования получили пять пудов соли, то есть выполнили две дневных нормы. Поскольку в стахановцы я не рвался, то на следующий день снял всю смену и отправил рубить деревья для будущего строительства. С работниками на всякий пожарный отправил двух своих парней. Вроде бы не слышал, чтоб близ Усть-Кута озоровали, но береженого сами знаете кто бережет.
Сам же пока размечал будущую стройку. Бревнышки приволокли – любо-дорого смотреть. За остаток дня сложили сруб для баньки. На следующий день пришлось прерваться: всё же меня поставили за солеварнями смотреть, а не прогрессорствовать. Днем же я решил просто отдохнуть и подумать, свести воедино всё, что выпало мне за этот год.
Итак, каким-то образом я, Андрей Степанов, оказался в XVII веке. И не просто так, а в теле тоже Степанова, только Онуфрия – первопроходца и будущего атамана, приказчика даурской земли. Только вот незадача вышла: после многих лет сражений и удачного заселения Приамурья Онуфрий Степанов (то есть я) попадает в засаду и гибнет. Да и не столь уж многих: всей жизни мне осталось десять лет. По мне маловато будет.