Кузнец - стр. 15
Как же я попал сюда? Вот старик удружил, гад! С другой стороны, раз попал, значит, есть шанс вернуться. Если есть вход, то где-то есть и выход. Пока нужно врасти, а там посмотрим. В отличие от письменного языка, разговорный меняется медленнее. Думаю, если немножко осторожности проявить, можно и за местного сойти – такого, слегка на голову ушибленного, местного. Главное, словечек новомодных не вставлять. Попробую.
Если лежать, точно назад не выберешься. Ладно, пойдем знакомиться со старыми друзьями. Я спрыгнул с телеги и направился к костру.
– О, Онуфрий пожаловал. Оклемался? Экий ты ладный стал после медведя. От девок отбоя не будет, – проговорил один из сидящих. Остальные засмеялись. Но без злобы.
По тому, что его одежда – как ее? кафтан? – была более других обшита мехом, и сама ткань выглядела богаче, я понял, что он был здесь главным. Да и по возрасту он постарше. Как и все, с плохо постриженной бородой, в таком же колпаке. Ну, главный так главный, мне и со смотрящими от бандитов доводилось общаться.
Люди вокруг костра тоже зашумели. Подвинулись. Я уселся.
– Ну что, Онуша, целехонек? Вспомнил, как с медведем воевал? – спросил старший. – А то Макарка говорит, что позабыл ты всё, как хозяин тебя драть начал.
– Есть такое дело, – медленно, с чувством соврал я. – Хочу вспомнить, а мочи нет. Темнота одна.
– Ишь ты, – хмыкнул тот. – Не соврал Макар. Диво такое. Взрослый казак как младенец несмышленый. Меня-то помнишь?
– Не помню, не серчай. Ничего не помню. – Я решил, что так будет лучше, чем объяснять то, что сам никак не понимаю.
– Ну, брат. Десятник я, Николай Фомич. Старший здесь. – Он хлопнул по ножнам.
Точно, вспомнил я, сабля в Сибири не оружие. Это как золотая цепь у правильных пацанов – показатель статуса.
– Идем мы в Илим-острог. Вот уже почитай осьмую седмицу идем. Скоро и до места доберемся.
– Понял я, дядька, – кивнул я. Почему-то мне показалось, что обращение «дядька» здесь будет уместным. Похоже, угадал. Или, по крайней мере, не сильно спалился.
– А и ладно. Как топор держать да из пищали стрелять, не забыл?
– Помню. – Я подумал: а ведь и правда помню! – Людей не помню.
– Вспомнишь, – промолвил один из соседей. – Я Тимофей. Это Игнат, Трофим, Матвей, Пахом и Кузя. Мы енисейские. А вы с Макаром и Алехой аж от Тобольска идете. Вспомнил?
Я покачал головой.
– Крепко, видать, тебя хозяин помял, – опять заговорил старшой. – Слыхал я, что и хуже бывает. В Томском остроге, когда киргизы напали, одного так приложило, что потом совсем убогий стал. Только пузыри пускал да лыбился. Так убогим и помер. Тебе, считай, повезло. Ладно, будет лясы точить. Медведь твой уже и сварился, и запекся. Давайте трапезничать и спать. Завтра надо до Илима дойти.