Кушаны - стр. 66
Речь сына кушанского царя лилась горным ручьем – светлым и речистым, полным двойных ритмов на фоне одного, звучавшего гимном. Саданкаш сказал о дарах царю Гермею от его брата Куджулы, и двое дюжих кушанов вынесли короб вперед. Саданкаш открыл его.
– Как и владения царя Паропамисада, кушанские земли полны богатств, среди которых особое место занимает соль. – Он раскрыл мешок и, взяв горсть соли, поднял руку и просыпал ее. Действо посла привлекло внимание царской свиты и самого царя. Крупные белые кристаллы, шурша, падали в мешок, а посол продолжал свою речь. – Соль – мерило вкуса и… мудрости, – сделав акцент на последнем слове, Саданкаш замолчал, дав присутствующим подумать над сказанным. Потом он поднял золотой брусок размером с ладонь и, поводив рукой так, чтобы в свете факелов золото вспыхнуло блеском, всю историю человечества сводившим с ума каждого, кто видел его, сказал:
– Богатства царства в его сокровищах. Чем их больше, тем больше мир преклоняется перед царем.
Вернув брусок назад, Саданкаш захлопнул короб. Царь вздрогнул. Сын Куджулы Кадфиза поклонился со словами:
– В царских конюшнях уже отдыхают небесные кони, присланные нашим царем. Остальные подарки – это приятная мишура для царя и его семьи, – и сделал шаг назад.
Гермей поманил его пальцами. Саданкаш подошел к ступеням, ведущим к трону.
– Скажи, как мне называть тебя? Я слышал, что у сына царя несколько имен.
Улыбка украсила казавшееся наивным лицо Саданкаша. Он ответил:
– В детстве меня называли Янгаочжень. Когда мой отец стал царем кушанов, меня стали звать Саданкаш. Встав на путь посла между нашими государствами, я бы предпочел, чтобы меня называли Вима Такто.
Царь понимающе кивнул и спросил:
– Твое имя похоже на имя бога Йимы – первого царя на земле.
Саданкаш легко поклонился и ответил:
– Мы почитаем бога Йиму как строителя отношений между людьми. Надеюсь, мне удастся расположить царя к дружбе между нашими царствами.
Сын кушанского царя все больше нравился Гермею. Он умен, почтителен, с ним интересно будет проводить время в беседах.
– Вима Такто, я приближаю тебя ко двору, – он встал – высокий, грудь колесом, подбородок поднят, как и подобает человеку, обладающему величием. – Присоединяйся к моей трапезе, – жестом царь указал дорогу в соседний зал, двери в который уже распахнули слуги.
Аппетитные запахи вместе со звуками лютни ослабили напряжение официальной встречи, доброе вино согрело кровь.
Довольный приемом и самим собой, Саданкаш вернулся на постоялый двор под утро и крепко уснул – без сновидений и тревог. Для последних не было оснований. Все шло по плану отца: возобновилась торговля, ожил караванный путь от Гандхары до владений Рума. Войска Куджулы Кадфиза заняли пастбища Арейи, взяли под свой контроль таможенные пункты на Оксе. Они не проявляли враждебности, кушанский царь не пытался сместить Гермея с трона, а Саданкаш успешно начал ткать полотно отношений между царствами, вплетая в канву нити выгоды для царя Паропамисада: спокойствие, защита, процветание. Они сплетались в замысловатый узор, за выпуклыми формами которого не разглядеть тонкий витиеватый рисунок завоевания.