Кушаны - стр. 46

Перед самым домом Шаогоз едва не упала. Близнецы вылетели ей навстречу – и так стремительно, что она удержалась на ногах благодаря служанке, оказавшейся сзади.

– Что ж такое! – воскликнула Шаогоз, переводя дух. Слезы брызнули из ее глаз. – Вы решили убить меня?! – накричала она на мальчиков, оторопевших от удивления. – Прочь! Идите в дом и сидите там!

Служанка, делая страшные глаза мальчикам, тихонько забрала ребенка и так же тихо, как это умеют только слуги, удалилась в глубину дома, уведя с собой всех детей.

Шаогоз упала на ложе, закопавшись лицом в скомканное покрывало, и дала волю слезам. В безудержном потоке выплеснулось все напряжение последних дней, все ее разочарование, обиды, растерянность. Зачем она здесь? Зачем Буцзю позвал ее сюда, где кроме него нет ни одного родного человека, где нет привычных стен родного дома, где даже храм ее покровительницы Ардохшо закрыт для нее? Разве не у Ардохшо она должна была просить благополучия для своего мужа – защитника, отца ее детей?! Внутренним чувством Шаогоз понимала, что совершила измену, что богиня отомстит ей, что она не услышит оправдания слабой женщины в потере рассудка под искушающий шепот жреца Наны. Опомнившись, она села. В углу на поставце, услужливо поставленном туда хозяйкой дома, стояла фигурка Ардохшо. Вокруг нее лежали любимые каждой женщиной предметы: круглое зеркало с длинной костяной ручкой, стеатитовый27 флакончик со сладким ароматом, косметические палочки с наконечниками в виде указующей руки, пудреница.

Шаогоз взяла свою фигурку, забилась в угол ложа и зашептала:

Во имя Михро, Милостивого, Справедливого, Любящего.

Да будет велик, благ и победоносен дух госпожи моей Ардохшо!

Даруй мне такое обретение,

о Благая Могущественная Ардохшо,

дочь грозного Вахша,

Властительница речных вод,

Покровительница заблудших женщин,

чтобы муж мой стал победителем

чтобы разбил он врага

пятьюдесятью сотнями ударов,

ста тысячами ударов,

тысячей десятитысячных ударов,

десятью тысячами несчетного числа ударов!

Голос Шаогоз креп с каждым словом, они слетали с нежных губ так, будто она сама рубила врага – смело, беспощадно! Сердце стучало в груди все сильней и сильней, горячая кровь разгонялась по всему телу. Шаогоз скинула накидку, крепче сжала потеплевшую в руке терракотовую статуэтку.

– Мама…

Сквозь туман слез в полутемной комнате проявилась курчавая головка сына. Шаогоз шмыгнула носом, утерла слезы.

– Родиа, это ты?

Мальчик подошел к ней и встал рядом с ложем, всматриваясь в глаза.

– Ты плачешь? – спросил он.

Родиа! Это в его голосе сквозь мальчишескую звонкость уже пробивалась твердость.