Кушаны - стр. 40

О, добрая, мощная, бескрайняя, славная именем,

Длиною равная всем водам, по земле текущим!

Внятной молитвой хочу восславить тебя,

Доброй молитвой хочу восславить тебя,

Освещенную водами непорочными, водами первозданными!

Шаогоз плеснула водой из чаши по четырем сторонам, провела по лбу мокрыми пальцами, прикоснулась к сухим губам.

О, милости прошу я у тебя! – проговорила она с придыханием. —

Да обрету я покой в мыслях своих,

Да будут дети мои благословенны тобой,

Да будет мир и согласие в семье моей…

Буцзю застал жену, стоящей на коленях перед образом Ардохшо. Фитиль потрескивал в светильнике, дымные ароматы стелились по темной комнате, подсвеченные лишь слабым огоньком. Буцзю не мешал молитве. Он слышал, как жена повторяла священное для всех кушанов имя богини, и мысленно сам благодарил ее за покровительство и благополучное разрешение от бремени его любимой.

Когда Шаогоз поднялась с колен, он подошел к ней и обнял. Она вздрогнула.

– Не пугайся, это я… – ласково шепнул он на ушко.

Шаогоз откинула голову назад. Крепкое плечо мужа всегда было ее защитой, и сейчас она верила, что так будет всю их жизнь.

Буцзю потянул ее на ложе. Присев рядом, она опустила голову на его грудь, втянула в себя свежий запах полей, смешанный с ядреным запахом пота.

– Тяжелый был день? – спросила она, не поднимая головы.

Буцзю гладил ее, борясь с желанием. Не время! Да и пора уходить! Царь отпустил только проведать жену и новорожденную дочь. Все было готово к походу, и начальник конницы должен быть в это время с воинами, не расслабляясь в семье, не думая о домашнем уюте.

– Как всегда, – ответил он, – не тяжелее, чем у тебя, – добавил, целуя в лоб.

Шаогоз улыбнулась.

– У нас дочь!

– Доложили!

– Она еще слабенькая, но быстро окрепнет! – поспешила успокоить она.

– Я видел. Совсем кроха.

Они помолчали.

– Мы скоро уходим, – в тишине слова мужа прозвучали приговором. – Не будем ожидать положенных дней, завтра пойдем в храм и дадим ей имя. Позаботься о достойной жертве! Я приду утром, если смогу. Нет – сама пойдешь.

Он отстранился от жены, решительно хлопнул рукой по ложу. Ладонь попала на шкатулку.

– Что это?

Буцзю взял ее, повертел, открыл – пустая, только красная тряпица лежит на дне.

Шаогоз раскрыла ладонь. Камень в центре цветка моргнул зеленым глазом.

– От царя принесли… подарок… дочери! – нашлась Шаогоз, едва скрывая волнение.

Казалось, Буцзю не услышал его. Взял подвеску, посмотрел ближе. Вернул со словами:

– Сохрани! Царский подарок! – и решительно встал.

Монета на его груди скатилась ниже, словно напоминая о другом подарке царя. Буцзю ничего не сказал больше. Поправил меч, одернул полы ачкана и вышел.