Курсантка с фермы. Книга вторая - стр. 2
Второй семестр я уже не просиживала задницу в библиотеке, не зубрила напряженно материал, не готовилась к семинарам так, как будто от этого зависит моя жизнь. Мои баллы ухудшились, зато психологически стало легче, пропало внутреннее давление.
И все же, на этом факультете мне не место; это стало очевидно, когда начались тренировки по боевым искусствам для младших рас. Сержант Розин, тренер по боевым искусствам, каждый раз при взгляде на меня языком цокает: приемы я отрабатываю нормально, но ни в одной тренировочной схватке пока не одержала победы. Это одна из причин, почему я не поучаствовала во второй межфакультетской игре, не получила высоких баллов в общем за год и не попала в число лучших курсантов первого курса.
Так что меня просто не за что отправлять на Хауми!
Экри порывисто вышел из кабинета куратора – недовольный, с красными пятнами на лице. Я не стала ни о чем его спрашивать: сам потом все расскажет, и подошла к двери. Потоптавшись немного, я неуверенно, словно преодолевая силовое поле, вошла в кабинет.
Куратор группы ТР-5-1 стоял, сцепив ладони за спиной; глаза горят голубым пламенем. Пло-о-охо дело… Дверь закрылась, повинуясь указу управляющей системы здания, отрезая пути к отступлению.
— Блага, товарищ лейтенант.
— Скажи, Ветрова, — вкрадчиво начал Солд, — ты хорошо проявила себя в последней игре? Ах да, ты даже не участвовала. Или ты из числа лучших на факультете по успеваемости? И снова нет, если мне не изменяет память… Знаю! Ты потрясла всех на тренировках по боевым искусствам! Так почему Хауми, Ветрова?
— Не могу знать, товарищ лейтенант.
— А должна.
Солд всегда много требует. Другие могут дать поблажку ввиду моих возраста и расы, но Солд – никогда, но, в общем, он всегда справедлив. Оттого мне и стало не по себе от концентрации презрения в его глазах.
Куратор взял свой планшет со стола и прочел с выражением:
— «Указание декана факультета разведки. С целью поощрения за старание и прилежание в учебе курсантку учебной группы ТР-5-1 Ветрову Н. отправить на планету Хауми».
«Поощрение за старание и прилежание». Что за чушь? Я растерялась, зная, что центаврианин-декан недолюбливает младших и скорее начнет есть землю пригоршнями, чем задумает поощрить курсантку младшей расы!
— А я все думал, — тон лейтенанта стал мягче, интимнее, как будто мы разговариваем о чем-то личном, — что же случилось с чемпионкой абитуры в этом семестре? Оказывается, стараться уже не обязательно…
— Я могу идти, товарищ лейтенант? — удалось мне спросить спокойно, хотя лицо пекло от смущения и обиды.