Курсант. Назад в СССР - стр. 1

Облезлый телефонный аппарат с крутящимся диском надрывно задребезжал. Я поднял трубку, которая раньше была белая, а теперь напоминала слоновую кость с эффектом старения. Телефон стоял в моем кабинете еще со времен царя Гороха. Берег я эту реликвию, как монашка невинность, несмотря на косые взгляды коллег-оперов.

– Розыск, слушаю, Нагорный, – недовольно пробурчал я неизвестному абоненту, который так не вовремя оторвал меня от важных и никому ненужных (кроме штабистов, конечно) оперативных отчетов.

– Алло, Андрей Григорьевич! Это дежурный Иващук, у нас труп с признаками удушения, группа собирается выезжать. Спускайтесь, пожалуйста.

– Что за труп? – я еле сдержался, чтобы не плюнуть от досады прямо в трубку: вечер пятницы обещал быть долгим и насыщенным.

Если по горячим не раскроем, то рабочие дни плавно перетекут на выходные. Но я уже привык. За тридцать лет в органах кожа стала, как у носорога, а рабочий горб вырос как у верблюда.

Темнухой меня не напугать, а работой и подавно. Просто планы были на сегодня. Следачка у нас новенькая объявилась. Только что после института МВД. Хорошенькая, как Гурченко в молодости. Глазками стреляет круче, чем молодняк из пистолета. В десяточку сразу.

Договорились с ней сегодня кофе выпить. Как на самого молодого сотрудника нашего управления, на «Гурченко» свалили интересное, но крайне безнадежное дело о хищении наркоты из камеры хранения муниципальной аптеки. Я это дело когда-то курировал по оперчасти. В курсе немного. Вот ей и посоветовали с матёрым опером всё обсудить. В кабинете я обсуждать рабочие дела с хорошенькими девушками не люблю. Договорились в кафешке встретиться. Она очень даже была не против неформальной обстановки. А я тем более: всё работа, да работа… Скоро забуду, для чего мужчине хвост нужен.

Но бессовестный Иващук повесил на отдел глухаря. Вечно в его смену всякие убийства и прочие изнасилования случаются… Притягивает он к себе преступления, как портовая путана изголодавшихся моряков. Про таких дежурных мы говорим, что грешен. Уже бы давно в церковь сходил, да свечку поставил. Ну или на пенсию бы свалил, дачей и курицами занялся.

– Я на своей поеду, – ответил я дежурному. – Говори адрес и обстоятельства.

– Парк на Набережной, – ответила трубка, – труп девушки предположительно двадцать пять-тридцать лет. Личность не установлена, очевидцев нет. Время смерти еще не знаем. За судмедэкспертом только машину отправили.

– Ясно, – я грохнул трубку о корпус телефона, в надежде, что он рассыплется.

Вдруг неожиданно захотелось его поменять. И не только его. В жизни что-то. Но чтобы построить что-то новое, надо разрушить старое. А телефон оказался крепким… Не судьба…

Я подошел к массивному серому сейфу довоенной эпохи, больше напоминавшему поставленный вертикально гроб для толстого карлика. Воткнул в скважину ключ с разлапистыми бородками (замков таких уж не сыщешь и единственный ключ я берег) и попытался открыть. Но сейф-старик вредничал. На погоду, наверное, сегодня стояла не по сезону жаркая майская благодать. Нормальные люди к отпуску готовятся, а я с сейфом воюю. В воспитательных целях пнул его даже и пожурил:

– Что же ты, паскуда кособокая, пистолет мой не отдаешь. А мне на происшествие ехать срочно надо. Снова душегуб проявил себя. Уже третья жертва за полгода.

Сейф пристыдился своего поведения (а может пинок в «живот» его напугал) и раскрыл скрипучую створку. Я засунул руку в черноту пасти и извлек потёртую кобуру оперативки с вороненым пистолетом внутри.

– Привет, Макарыч, – я отстегнул магазин, щелкнул флажком предохранителя, передёрнул затвор и проверил наличие патронов.

Все норм. Можно на войну даже. Хотя для войны бы я ТТ-шник выбрал.

– Вы с кем там разговариваете, Андрей Григорьевич? – в открытую дверь кабинета просочился скудоусый паренёк в подстреленных и зауженных, как у танцора штанишках и в тенниске в обтяжку. Если бы не его серьёзный вид и пытливые глаза, можно было бы подумать, что он не из наших, а из тех, кто на парады в Европе ходит с цветастым флагом. Но молодежь сейчас вся так одевается.