Курсант. Назад в СССР 4 - стр. 11
Через трехметровые окна, пока без всяких намеков на шторы, припекало летнее солнце. Я сел на дальнюю «ступень». Рядом никого. Основная масса абитуры сгрудилась внизу. Экзаменатор их сгонял к себе поближе, чтобы шпоры проще было изымать. Меня почему-то не тронули и не попросили пересесть.
Списывание каралось нещадно. Первое предупреждение – оценка на балл ниже. Второе – сразу неуд, и до свидания.
Я вытянул одну из разложенных на столе прямоугольных бумажек. Первый вопрос в билете звучал обнадеживающе: «Всемирно-историческое значение победы Советского Союза во второй мировой войне». А вот со вторым не повезло. Заковыристый попался: «XV съезд ВКП(б) – съезд социалистической коллективизации сельского хозяйства. Разгром антипартийного троцкистско-зиновьевского блока». Оно, конечно, и не зная ответ, можно наговорить что-нибудь. Уже сам вопрос дает посыл – кого в рассказе хвалить, а кого винить, но, чувствую, поплыву я на нем, как мамонтенок на льдине. В Африку.
Комиссия состояла из трех человек. Один – интеллигентного вида гражданский дядька возраста Кисы Воробьянинова в нелепой красной бабочке (даже его круглые очки напоминали пенсне «друга» Бендера). Сразу видно – настоящий профессор (скорее всего, приглашенный из местного ВУЗа). Движения неторопливы, а в глазах одухотворенность от осознания философии Гегеля.
Двое других экзаменаторов были полной его противоположностью. В форме капитана и майора милиции они мало походили на знатоков сей науки. Их хмурые, словно вырубленные из пня морды выражали полнейший диалектический материализм. В их задачу, очевидно, входило зыркать по сторонам и вычислять нарушителей, что пытались списать.
А таких оказалась добрая половина. Историю выучить можно. Историю СССР уже сложно. А историю СССР с вплетениями истории КПСС – почти невозможно. Вот и приходилось хитрить. Я шпаргалки давно разучился мастрячить и бесстрашно надеялся на свою смекалку.
Абитура вокруг меня собралась разношерстная. Тут была парочка городских щеголей. Скорее всего, обеспеченные балбесы, которых родители заставили поступать в такое заведение, считая, что они наберутся уму-разуму. Несколько простовато-крестьянского вида рослых парней – это была основная масса. В бесформенных штанах, явно доставшихся им еще от пращуров, и простеньких ситцевых рубахах. Несколько достаточно уже взрослых поступающих с въевшимися следами мазута на мозолистых пальцах. Явно работяги с завода, пришедшие по рекомендации горкома как передовики труда. И была даже одна девушка.
Официально девушек в средку не принимали, но для этой сделали исключение. Ее отец-гаишник погиб при исполнении, и дочь изъявила вдруг желание пойти по его стопам. История эта приобрела масштаб, далеко выходящий за пределы области, и несла патриотический посыл. Ее раструбили по радио, и даже в какой-то центральной газете статью выпустили. В аудитории она старалась держаться уверенно, хотя по напряженным рукам и подчеркнуто выпрямленной спине лично мне было видно, каких трудов и нервов ей это стоило.