Курсант. Назад в СССР 10 - стр. 38
– Помню, угощал ты меня. Последний раз мы его пробовали когда Олежку в лесу спасали.
– Как малец? – вскинул щетки бровей фронтовик. – Жизнь сложилась?
– Лосяра он с меня ростом, а не малец. В институт поступил, но сейчас здесь пока. В городе.
– Вот и хорошо, присматривай за ним, дай бог человеком станет, – одобрительно закивал Петрович. – Ну так что? По полташечке?
– У нас, вообще-то, указ об искоренении самогоноварения действует, – замотал я головой.
– Пущай этот указ они себе в одно место засунут. Советский человек без самогона, все равно что пионер без барабана. Пили у нас всегда и будут пить этот самый самогон.
Я хлопнул его по плечу.
– Как тебя еще с работы не выгнали? За такие алкогольные антисоветские настроения?
– Ага, выгонят… Дождешься от них. Кто работать будет? Обечайку никто так не приклеит, как Петрович.
– Ладно, спасибо, пойду эту Машу из бухгалтерии навещу, да к другу заскочить надо.
– К Трошкину, что ли?
– К нему.
– Эх, как был Илюха малахольный, так и остался. Вроде в начальники выбился, отделом кадров заведует, а твердости – как в шали пуховой.
– Ну, не всем же быть такими как ты.
– А ты лыбой не свети на меня, я, промежду прочим, в сорок первом пацаном еще снаряды к окопам подвозил.
– Да кто ж спорит, но и Илюха – хороший человек. Мягковат, это да… Как у Маши-то этой фамилия?
– Захарова. В общем кабинете, в углу сидит. Возле горшка с геранью.
Я пожал Петровичу его заскорузлую и желтую от махорки ладонь и направился в бухгалтерию, где обитала звезда фабрики Машка, которая, со слов Петровича, имела с убитым Вадиком Черпаковым амурно-интимные отношения.
На первом этаже здания, возле кадки с кривым фикусом я увидел стенгазету. В рубрике «На злобу дня» красовался список опоздунов, пьяниц и прочих нарушителей трудовой дисциплины. Хотел пройти мимо, но глаз зацепился за знакомую фамилию: некий Владимир Иванович Сипкин числился в списке драчунов. Даже нарисовали его цветными фломастерами: человечек в робе держит за грудки другого человечка, облачённого в пиджак и прочие галстучные аксессуары советского интеллигента. Ноги у Сипкина получились бледнее, чем он сам. И ещё от стенгазеты несло «Тройным» одеколоном. Видно, в самый неподходящий момент фломастер выдохся, и его пытались реанимировать парфюмом.
– Ого… – пробурчал я себе под нос, благо, коридор был пуст. – Неужели этот тот самый Сипкин? Старый знакомый… Судя по дуболомовской роже, которая прослеживалась даже на рисунке, вроде он. Быков говорил, что он якобы где-то у него на заводе трудится. Перепутал, наверное. Видел он его раньше, вот и перепутал. А лицо знакомым показалось ему, потому что Тоха был на моем бое с Сипкиным много лет назад. Даже сам в соревнованиях участвовал.