Куропаткин. Судьба оболганного генерала - стр. 54
Романовская империя самым непостижимым образом умудрилась, исключительно на одних фонтанирующих эмоциях части русского общества, именующей себя славянофилами, ввязаться в чужой конфликт там, куда ворон костей не заносит, причем в отсутствии союзнических и иных закрепленных нормативно договорных обязательств в отношении какой-либо из противоборствующих на Балканах сторон разгоревшегося этнического и конфессионального конфликта.
В 1875 году на юго-востоке Европы, за тысячу километров от границ России, в Западных Балканах, в отсталой крестьянской Боснии и Герцеговине начались спровоцированные католическим духовенством выступления местного населения против непомерных налогов в турецкую казну. К 1876 году беспорядки, намеренно конъюнктурно названные политиками и обслуживающими их историками «национально-освободительным движением», перекинулись на Болгарию.
Турки подавляли восстание с традиционно им присущей жестокостью и садизмом, уничтожив более 30 тысяч болгар, что вызвало крайне негативную реакцию во всей Европе. Даже Виктор Гюго патетически восклицал: «Подвергнут истреблению целый народ. Где? В Европе… Будет ли положен конец мучению этого маленького героического народа?».
Летом 1876 года сопредельные с Боснией и Герцеговиной, безнадежно немощные в военном отношении балканские государства Сербия и Черногория опрометчиво объявили войну Турции, втайне рассчитывая, имея в виду эксплуатируемый, когда это выгодно, фактор ПРАВОСЛАВНОЙ конфессиональной СОЛИДАРНОСТИ, на последующее выступление на их стороне всегда и везде готовой оказать помощь угнетенным славянам России.
Император Александр II и глава российского внешнеполитического ведомства Александр Михайлович Горчаков, не без веских оснований опасаясь вероятных осложнений с ведущими европейскими державами, постоянно держа в уме историческую аналогию начала трагедии и последующего, так и не смытого позора недавней Крымской войны, состоявшейся во многом из-за неверного, ошибочного розыгрыша ТУРЕЦКОЙ КАРТЫ, первоначально ограничивались наблюдательными функциями, максимально задействуя для контроля за оперативной обстановкой на Балканах агентурные возможности русской военной разведки. Одновременно по дипломатическим каналам проходили оживленные официальные и тайные консультации по балканской проблеме с представителями внешнеполитических ведомств Австро-Венгрии, Германии и Англии.
Между тем, внешне нейтральная, почти бесстрастная позиция правительственных кругов Петербурга не помешала отправиться в Сербию семи тысячам русских добровольцев под предлогом защиты от воинствующих исламистов мирного христианского населения.