Курьер из Страны Советов - стр. 8
Текст письма представлял собой типичный донос:
«Мы, фотокорреспонденты журнала «Страна Советов», являемся лауреатами престижных международных фотоконкурсов и постоянными участниками международных фотовыставок, – говорилось в письме. – Однако нам крайне редко удается выезжать в страны Запада, хотя там хорошо знают и высоко ценят наши работы. Между тем, малоизвестный в профессиональном сообществе Иван Кузнецов ежемесячно командируется руководством журнала в столицы европейских капиталистических стран и в страны Латинской Америки. Фотоработы Ивана Кузнецова не заслуживают того, чтобы государство тратило валюту на его вояжи по всему миру. Просим сектор печати ЦК КПСС разобраться в нездоровой политике, которую проводит руководство редакции».
И далее – десяток подписей.
Слух о письме, разумеется тут же расползся по коридорам особняка и очень быстро достиг ушей начальства. В здании воцарилась такая гнетущая тишина, какая, наверное, бывает на фронте перед решающим сражением. Заместители главного редактора смотрели на всех сотрудников с подозрением и все чаще совещались за закрытыми дверями. Руководство журнала готовилось к наступлению на бунтовщиков. Лишь секретарь-референт главного редактора Ирина Петрова по-прежнему улыбалась, как Джоконда, а когда ее спрашивали про тайное письмо фотографов, поднимала глаза к потолку и пожимала плечами. После этого любопытствующие окончательно убеждались в том, что письмо фотографов в ЦК – не фантазии врагов Кузнецова, а самая настоящая реальность.
Как ни странно, письмо, грозившее стать настоящей «бомбой», в итоге не имело никаких последствий. Дальнейшие события перестройки, изменившие ход истории, отодвинули мелочные разборки репортеров на дальний план и постепенно забылись.
Эх, если бы пролетарии камер, вспышек и длиннофокусных объективов могли представить себе, какие задания выполняет Кузнецов в командировках и что ждет его впереди, они, возможно, не стали бы тратить время и нервы на борьбу с ветряными мельницами…
Дом Художника,
середина девяностых
Лина явилась на вернисаж в Дом Художника в любимом темно-синем платье, которое оживляла длинная нитка белоснежных бус. Китайский, наскоро выращенный жемчуг, скрывавший под слоем перламутра довольно крупные бусины, казался в ту пору немыслимой роскошью. Новые негоцианты, торгуя скороспелыми драгоценностями и выдавая их за настоящие сокровища, заработали в те годы целые состояния. Да что там жемчуг! Скороспелые капиталы сколачивались на чем угодно. Те, кто в одночасье утратил все, люто завидовали нуворишам. Бывшие партийные функционеры намекали на контрреволюцию. Мол, все произошло как семьдесят лет назад, только наоборот. Теперь кто был всем, тот стал никем. То, что еще недавно являлось принадлежностью государства, а, значит, по новым понятиям, стало ничьим, стремительно исчезало, либо становилось собственностью выпрыгнувших, как чертики из табакерки, бывших комсомольских функционеров и теневых цеховиков из Закавказья. В одночасье исчез Советский Союз. Вслед за страной растворился журнал, который его прославлял – «Страна Советов». Прекратилось государственное финансирование, а новых учредителей для «совкового глянца» не нашлось. Высококлассные журналисты и фоторепортеры оказались без работы и разлетелись кто куда, как птицы, склевавшие все зерно в опустевшей кормушке.