Куплю любовницу для мужа - стр. 10
После этого Гордей не раз повторял мне
– Доверие, Настюш, доверие!
Он меня любил и потому верил мне. А я любила и обманывала. Нет, не так. Я сначала обманула, а потом влюбилась в него. Наверное, это неудивительно. Ведь он вытащил меня из такого клоповника!
2 глава. Взрослые игры хищников
Самое яркое воспоминание тех времен – это пирожок возле метро. Дешевый, пожаренный на машинном масле, начиненный непонятным фаршем, о происхождении которого даже не хочется думать. Но он был горячий, исходил паром на морозе и лежал на лотке, поигрывая на зимнем солнце румяным бочком. Мысленно я уже разломила его, обжигаясь, жадно ловила губами сыплющиеся крошки теста и фарша, и, закрыв от удовольствия глаза, жевала и глотала. Но если купить этот пирожок, то впритык хватит на детское питание для Белки. И точно не хватит на мандаринки для нее. А мне так хотелось увидеть, как она сосет оранжевую дольку, смешно надувая толстые щеки. Ведь это ее первая зима и первые мандаринки. Дома есть деньги. Но они отложены на съемную квартиру, за которую нужно платить как раз сегодня вечером. Хозяйка ждать не станет. В прошлом месяце мне не хватило ничтожной суммы. Копеек, буквально. Я обещала занести их ей чуть позже. Она поджала губы и процедила:
– Мы так не договаривались. У меня тоже дети. Двое. А ты у них хлеб изо рта вырываешь!
– Да тут же сумма смешная. Уступите, пожалуйста!
– Смешно тебе? – она задохнулась от ярости, маленькие поросячьи глазки сначала сверкнули под белесыми ресницами, а потом совсем утонули в мешках налитых щек. – Да я за эти копейки знаешь как ишачить должна? За овощным прилавком на рынке стоять – это тебе не мелкой кормой на сцене крутить. Лебедь ты недожаренная! Еще раз денег не додашь – вышибу тебя отсюда, и полетишь прямо в свое лебединое озеро без пересадки.
Нечего даже и думать, чтобы с квартирных денег снять немного взять. Поэтому, сглотнув слюну, я пошла за мандаринами. И пока моя кроха ела, раздувая румяные щеки, я все вспоминала тот пирожок, который так и не съела на морозе. И мне было вкусно оттого, что я его не съела. С тех пор ненавижу мандарины и оранжевый цвет!
Той зимой на моем сердце появился огромный страшный шрам. Он нестерпимо болел в те моменты, когда я выходила гулять с дочкой и видела заботливых отцов с детьми. Этот шрам убил во мне правдолюбие, мечты, надежды и порядочность. На этом шраме алой свежей кровью было выцарапано: "Твоему ребенку плохо, потому что ты в этом виновата!"
Сразу после этого Гордей вернулся со стажировки из-за границы и предложил мне другую жизнь. Фактически, спасение, для меня и дочки. И я обманула его, сказав, что Белка его ребенок. Ведь его не было в Москве почти восемь месяцев. И, уезжая, он даже не знал, что я беременна. Да я и сама не знала. Кто меня осудит? Только та женщина, которая не видела, как жадно ее ребенок смотрит на отцов, что играют с детьми в парке. Та женщина, что не знает, какое любопытство у ребенка вызывают мужчины, которых в его доме нет, и как старательно он лепечет: " Папа!", повторяя за другими детьми, и тянет ручки к чужому мужику. А ты, глотая слезы, шепчешь: