Купидон через сорок лет - стр. 2
Он расшатывал, разваливал ломом бревна. Бревна сруба были старыми, кое-где подгнили, но держались крепко, скрип стоял на весь поселок, наконец одно бревно поддалось, отвалилось в сторону, он выпрямился, и тут его кто-то спросил, совсем рядом:
– Помочь, может, хозяин?
– Что? – И сразу наступило спокойствие. Все погибло… Подсознательно он ждал этого голоса. Лучше было поджечь дачу и бежать – бежать без оглядки.
Он заставил себя обернуться.
У забора, облокотившись на низкий штакетник, стоял молодой мужчина в ватнике поверх гимнастерки, на гимнастерке видны две полоски, за ранения. А на дороге – удивительно, неужели он мог этого не услышать, – «Студебеккер».
Он с трудом заставил себя говорить.
– Не надо, – сказал он. – Я сам…
– А чего трудишься?
– Колодец, – сказал он. – Видишь, колодец совсем старый. Воды нет. Я здесь огород сделаю.
– Огород?
Под сосной у сарая место для огорода неподходящее, с первого взгляда видно.
– Я выкорчую, – сказал он, – выкорчую, понимаешь?
– Дело твое, а то бы я тебе все это быстро организовал, – сказал демобилизованный. – Не хочешь?
– Спасибо, не надо. Спасибо.
– Ну как знаешь. А ты мне тогда скажи, как на Пушкино выехать?
– На Пушкино?
Он положил на землю лом и пошел к забору, стараясь закрыть собой колодец, хотя в колодец заглянуть от забора было нельзя – далеко все-таки.
– Через километр, – сказал он и откашлялся, – будет поворот направо…
Шофер слушал его, кивал, а сам смотрел почему-то ему через плечо, на колодец. «Что я там забыл? Что он там видит?»
– Смотри, – сказал шофер, – твоя баба шляпу и шкатулку забыла. Дождем промочит.
– Это старые, ненужные, я выброшу, – сказал он быстро, не оборачиваясь.
– Может, мне тогда отдашь, а?
– Нет, – сказал он быстро. – Нельзя.
– Я заплачу.
– Нет.
– Ды ты не психуй, – сказал шофер. – Не хочешь – не надо. Подавись своим добром.
Он пошел к «Cтудебеккеру», забрался в кабину, дал газ, и грузовик, покачиваясь, как корабль, поплыл с ревом по проселочной дороге.
Как же он мог не услышать, что подъехала машина?
Он побежал к колодцу и первым делом кинул туда шляпу и шкатулку с бумагами. Тут же испугался, не остался ли в шкатулке паспорт жены. Поэтому, прежде чем продолжить разрушение колодца, сбегал домой, убедился, что паспорт спрятан там, только потом вернулся к колодцу, докончил его разрушение, скинул бревна и начал рыть яму неподалеку, чтобы той землей засыпать колодец…
В дверь позвонили.
В этот момент Лидочка проявляла, вернее, сидела на полу в ванной и заряжала в бачок широкую пленку. Было девять вечера, середина сентября, дома никого – Андрей в Средней Азии. Лидочка крикнула: