Купеческий сын и живые мертвецы - стр. 27

– Матерь Божья! – Митрофан Кузьмич осенил себя крёстным знамением. – Да что же это! У меня видения? Я умом двинулся?

Он опустился на колени, поднял с каменного пола один из пальцев – отсечённый на уровне второй фаланги – и поднёс его к самым глазам.

Палец был толстый, явно мужской – указательный или средний перст. Жёлтый пористый ноготь на нём треснул точно посередине, кожа почти вся слезла, а перерубленная кость крошилась, как старое мыло. И всё равно дьявольский перст вёл себя так, будто в нём ещё теплилась жизнь: сгибался и разгибался в своей единственной фаланге и явственно пробовал вывернуться из руки Митрофана Кузьмича.

Купец первой гильдии швырнул его обратно на пол, вскочил на ноги и принялся топтать разбросанные у входа персты с таким остервенением, словно это были ядовитые аспиды или чумные крысы.

– Нет уж, вы сдохнете!.. – бормотал он, ощущая сухую расползающуюся ломкость под сапогами. – Придётся вам сдохнуть, хотите вы того или нет!..

Однако полностью расправиться со своими противниками ему оказалось не суждено. Из отсечённых дверью пальцев на полу продолжало шевелиться с полдесятка, не более, когда прямо у себя за спиной Митрофан Кузьмич вдруг услышал адский грохот, от которого вся монументальная погребальница словно бы подпрыгнула – взвилась над землёй и тотчас опустилась на неё снова.

Купец медленно повернул голову – поглядел через плечо: гранитный саркофаг с гробом его отца на постаменте возле стены больше уже не стоял. Как-то кривенько, неопрятно он валялся на боку. Гранитная его крышка отвалилась, раскололась надвое. А из внутренности саркофага – из дубового гроба – доносились уже не просто звуки шевеления. Крепкая древесина, без единого пятна гнильцы, вся будто шла волнами, когда кто-то изнутри раз за разом ударял в неё.

Пока Иванушка бежал к Духовскому кладбищу, ему на всей Губернской улице не встретилось ни единого человека. И купеческий сын понятия не имел, радоваться он должен или же пугаться. С одной стороны, хорошо было, что Иванушку не увидел никто из знакомых, когда он выскочил со двора в заплатанных штанах, с нелепой махалкой в одной руке и с котом в клетке, зажатой под мышкой. Но, с другой стороны, куда, спрашивается, этим тёплым летним днём могли подеваться все соседи? Да, Губернская улица пролегала не по центру Живогорска. И Алтыновы продолжали жить на ней только потому, что Митрофан Кузьмич не хотел покидать родовое гнездо. А не то они давно бы уже переехали в центральную часть города. К примеру, на Миллионную улицу, где купец первой гильдии Алтынов владел роскошным доходным домом – аж в четыре этажа.