Кунигас. Маслав (сборник) - стр. 14
Я остался невредим! Для чего Богу угодно было продлить мою жизнь, я не знаю, – прибавил старец и, помолчав немного, продолжал: – Если для чего-нибудь была сохранена моя жизнь, то, верно, для того, чтобы я услышал ваш ропот и жалобы и принес вам утешение. С могилы, на которой я стою, глаза мои видят ясно. Не тревожьтесь о том, что крест упал и вернулось язычество, не думайте бить поклоны Маславу. Как проносятся вихрь и буря, так пройдет и гнев Божий: ветви обломаются, но стволы останутся целы и снова зазеленеют весной. Но плакать и роптать, ломать в отчаянии руки и падать на землю – не ваше дело, вам надо собираться вместе и защищаться. Плачут женщины, мужчины – борются. Бог поможет мужественным, если они вознесут к нему сердца. Разве уж погибло все наше рыцарство, что завоевывало земли с Болеславом?
Разве осталась только чернь, которая и тысячами не страшна, если одно сердце станет за тысячу?
Вы теперь все порознь идете, но если соберетесь вместе и возьмете в руки крест, – победа будет за вами. Напуганная чернь бросится в леса, а изменники понесут головы под меч и в петлю. Кланяться Маславу, – с жаром говорил старец, – это то же, что отречься от Бога и святого креста. Бог даст злым временное торжество, но не дает им власти. Ступайте, собирайтесь вместе, советуйтесь и выбирайте себе князя. С вами будет Бог.
Мне жаль костела, но глаза мои видят, как он скоро поднимется, как зазвучат в нем гимны в честь и славу Господа Бога! Не падайте духом, имейте веру в Бога! Бог вас спасет.
Говоря это, старец чувствовал все большую и большую слабость; дрожащею рукою он благословил на все четыре стороны слушателей, склонивших перед ним головы, и умолк, опускаясь на землю. Прибежал Дембец с охапкой соломы, которую он приготовил было для себя: на ней он уложил ослабевшего ксендза, который сложил руки на груди и сомкнул веки, как бы засыпая.
Все молчали; огонь потухал, и остальные тоже готовились ко сну.
Небо понемногу очищалось от туч; среди разорванных облаков мигали кое-где бледные звезды. Затихал ветер, и тишина, все реже прерываемая шумом в воздухе, распространялась над долиной, погруженной во мрак. И только узкая полоска неба еще светилась отблеском вечерней зари.
Вдохновенные слова старца оживили сердце надеждой; все думали о том, что предпринять завтра, и, хотя не высказывали вслух свои предположения, – мыслили все одинаково. Надо было искать своих и соединиться вместе, не теряя надежды на лучшее.
Новая тяжесть упала на трех всадников: им надо было забрать с собой ослабевшего старца, которого они не могли обречь на голодную смерть или на поругание врагам. Младшие еще могли идти пешком, но Дембец, который тоже собирался идти с ними, не мог ходить быстро, да и кони, ослабевшие от голоданья, не годились для торопливой езды. Об этом думали все, не смея высказать своих мыслей, и, сидя у потухавшего огня, впадали понемногу в дремоту.