Культурный разговор: эссе, заметки и беседы - стр. 54

В этом фильме, если брать исторические прототипы, никто не похож на никого и ничто не соответствует ничему. Сюжет тянулся-тянулся от одной реконструкции фильмов Александрова к другой, а потом запутался и оборвался – пригласили Олега Басилашвили, тот сказал своим голосом на миллион долларов закадровый текст «от автора», и финита. Но я понимаю режиссера. Продолжи он свой рассказ после «Весны», и пришлось бы говорить о печальных вещах, о старости, забвении, предательстве, распаде. А он хотел создать Легенду о Любви! Рассказать о чудесных людях, о муже и жене, которые выжили, потому что беспредельно, с редкой силой любили друг друга, поэтому победили всё – и время, и обстоятельства истории, и свои слабости. Анатолию Белому и Олесе Судзиловской удалось воплотить эту легенду живо, обаятельно, разнообразно, заразительно. Кроме того, в картине речь ведется о культуре, действуют образованные талантливые люди – режиссеры, драматурги, актеры, певцы (и трудно не отметить редко снимающуюся фантастическую актрису Юлию Рутберг в роли Раневской). Все это как-то утешает, отвлекает и радует. Случай, противоположный «Родине» – если какие-то второстепенные задачи Виталию Москаленко решить не удалось в полном художественном совершенстве, то главную задачу он выполнил.

Показал обаятельных и привлекательных русских людей. В спорах о Родине это довольно весомый аргумент.

Закончился показ 14-серийной экранизации романа М.А.Шолохова «Тихий Дон» режиссера-постановщика Сергея Урсуляка. Как водится, одни зрители в восторге, другие в ярости – однако, слава Богу, споры в виртуальном пространстве до гражданской войны не доведут. Ведь об этом ужасе (Гражданская война) и рассказывает новая экранизация классического романа.

Она несовершенна. Настоящую энергию фильм набирает где-то к середине и затем опять теряет. Цельности, как в старой картине Герасимова, или вкусной фактуры и эпического дыхания, как в злосчастной экранизации Бондарчука, нет в помине. Актерские работы не существуют в некоем «общем поле», но сильно разнятся между собой – от великолепия зрелого мастерства до полной блеклости, откровенной неудачи. Любой патетический эпизод (кого-то убивают, плачут бабы и так далее) сопровождает музыка Юрия Красавина, одна и та же заунывно-элегическая тема на две-три минуты, и эдак раз семь-восемь за серию. Наверное, опытный режиссер и сам понимал, что произведение цельным не получается, и музыкой пробовал было скрепить распадающееся на эпизоды повествование. Цельным оно все равно не вышло, но пустым и бессмысленным новое прочтение назвать было бы несправедливо.