Культурные слои Артуровских легенд - стр. 15
Ту же проблему описывает Миранда Олден-Хаус в «Кельтских мифах». «Странствующие сказители могли вплетать в легенду черты местного пейзажа – горы, реки и озера – рассчитывая завоевать доверие местной аудитории и помочь ей живее представить события. Эти мифологические истории были живыми, изменчивыми, со временем в них появлялись новые части и подробности».
Короче, это как у современных рыбаков. Чем больше раз пересказывается история рыбалки, тем крупнее становится пойманная рыба.
Если говорить проще, в пятом-шестом веке нашей эры, в Британии, не просто существовали другие границы и другие названия, там, в целом, относились к географии иначе.
Как уже говорилось, основными распространителями информации были странствующие барды. Но это не значит, что некий певец в берете с помпоном и лиловой мантии, похожий на Лютика и романов Сапковского, путешествовал с одного конца страны в другую, чтобы спеть пару баллад. У каждого барда был свой очень небольшой регион присутствия. Это буквально два-три поселения. Он выступал перед одной и той же, знакомой ему аудиторией. И это очень важный момент. Когда рассказываешь историю о том, кого все знают, происходящую там, где всем известно, нужны ли настоящие названия и имена?
Потому тексты баллад могли звучать примерно так: «И вышел наш герой на Длинный берег Черной реки, где Глухой лес отступает…» Всем его слушателям смысл сказанного был понятен, как и знакомо само место действия. Но спустя века, когда устное творчество стали записывать уже никто не знал, где этот самый Глухой лес у Черной реки.
А ведь бард был не один на всю Британию. Во времена военных походов, они следовали за войском покровителя своей земли. Армии объединялись перед битвами, встречались и барды. И они обменивались своими новостями-балладами, расширяли репертуар. Так, кстати, становится понятно, почему эти истории распространялись все-таки по всей стране. Только географические названия в них не менялись.
И потом, записанные баллады переводили, правили, редактировали. И не валлийцы, а англо-саксы, следом, норманны, потом французы и так далее. Так в результате и возникла та самая проблема, которую описали исследователи Артурианы.
Еще более верно об этой проблеме сказал Вадим Эрлихман. Описывая «проблему» географических названий, а заодно и имен: «валлийский язык на протяжении веков сильно менялся, понятия приобретали иной смысл, а имена трансформировались так, что определить их истинное звучание почти невозможно. Например, имя короля, известного нам как Мэлгон, в VI веке звучало как «Маглокун», имя Уриен – как «Урбаген», а древнее имя Вортимер в средневековом валлийском обрело форму «Гвертевир». На все это накладывались нормы других языков – ирландского, англосаксонского, латыни, – создавая невероятную путаницу. В-третьих, в памятниках валлийской и вообще кельтской словесности подлинные исторические факты сплетаются в запутанный клубок с древней мифологией, средневековой псевдоисторией и христианской апокалиптикой.»