Культура Древней и Средневековой Руси - стр. 29

Теперь необходимо остановиться на культурном значении принятия христианства. Рассматривая этот вопрос, необходимо прежде всего освободиться от до сих пор широко распространенного мнения о том, что «Путята крестил мечом, а Добрыня – огнем», то есть от убеждения, что христианство вводилось насильно. Усомниться в этом можно уже на основании того факта, что Иоакимовская летопись, содержащая эту фразу, – произведение XVII в. (если она вообще существовала). Действие «огнем и мечом» могло иметь место, но это не означает, что оно было направлено против сопротивляющихся язычников. Возможно, таким образом подавлялись выступления тех, кто пытался, пользуясь всегда возникающей на «переломе эпох» (в данном случае этот перелом был связан с введением христианства) неустойчивостью общества, расшатать государственный и общественный порядок.

Кроме того, исключительно быстрое усвоение христианских нравственных ценностей, христианского культа говорит о том, что принятие христианства могло быть только добровольным актом. Достаточно вспомнить, что уже в «Русской Правде» (спустя столетие с небольшим после Крещения Руси) кровная месть за убийство заменена денежным выкупом, не признается судебный поединок, ночной вор не может быть убит, если он пойман после восхода солнца, телесные наказания заменены денежным штрафом и т. д. В.О. Ключевский считал, что во всем этом не обошлось без воздействия христианства. Разумеется, к этому времени уже исчезают человеческие жертвоприношения, ритуальные убийства жен и слуг на могиле господина и многоженство.

Также, очевидно, при рассмотрении вопроса о значении христианизации Руси следует отказаться от марксистского тезиса о том, что христианизация Руси являлась духовным «оправданием» феодального строя и приурочивалась к смене экономических формаций. Прежде всего, в этом объяснении Крещения Руси проявляется стремление перенести современную рассудочную, хорошо разработанную и опробованную методику управления массами на князя Владимира и его окружение, что едва ли возможно. Оставаясь на этой точке зрения, следует признать, что для Владимира и его окружения христианство имело не нравственное значение, а являлось всего лишь более совершенной системой управления обществом, то есть в духовном смысле оно равнялось язычеству. На самом деле значение христианизации Руси состояло прежде всего в признании его духовного преимущества перед язычеством.

Г.К. Вагнер отмечал, что переход от внеисторизма к историзму, выразившийся в переходе от языческой циклической модели времени и истории к линейной христианской модели (от Адама до Страшного суда), имел огромное значение не только для всего общества в целом, но и для каждого человека в отдельности. Ведь именно только в рамках линейного понимании времени и истории возможно понятие общественного прогресса и личного нравственного прогресса.