Культура Древней и Средневековой Руси - стр. 18

.) не было раздвоенности между мыслью и действием. Он не знал мысли в том смысле, как понимаем мы ее теперь. Для него мысль, ощущение, чувство, действие, из них вытекающее, были тождественны», – писал Н. Муравьев.

Отсюда цельность (до начала XVIII в.) русской культуры, случайная, а порой сознательная невнимательность к деталям, гармония в основе и небрежность в украшениях. Поэтому, когда из русской культуры в XVII в. начинает уходить идея, начинается обмирщение – усиливаются орнаментальность, внимание к детализации, которыми подменяется внутреннее содержание. «Русский – человек универсального видения со всеми его достоинствами и недостатками. Он видит целое, и от него часто ускользают отдельные особенности. Русские не могут делить, они не могут удовольствоваться частью. Они хотят все получить сразу, а если это невозможно, они не делают ничего и не имеют ничего», – писал В. Шубарт.

Именно поэтому русские мастера строили, «как мера и глаз укажут», без использования планов. Мастер, руководивший строительством храма, всегда сам клал кирпичи – иначе было невозможно (можно вспомнить патриарха Никона, участвовавшего в строительстве создаваемого по его замыслу Новоиерусалимского монастыря и носившего кирпичи на своды храма). Опыт был лучшим учителем, и поэтому почти невозможно найти руководство для строительства храма или для певчего в хоре – умение давалось в непосредственном познании жизни, постигалось через творчество или сотворчество. Отсюда – удивительная способность русской культуры ярко и образно в цветах, звуках и формах передавать сложнейшие богословские представления, поразительная религиозная неграмотность средневековых людей – и сильнейшая внутренняя вера, ощущение красоты, как важнейшего свойства Божественного иного мира. (Именно красота византийского богослужения, по свидетельству Нестора, послужила решающим фактором в вопросе принятия князем Владимиром христианства.)

Человек Средневековья, умевший воплощать идею в камень и краски, легко «читал» ее в храмах и иконах, созданных не им, однако, уходя из этого мира, уносил это понимание с собой, и именно поэтому замысел многих памятников культуры того времени остаются для нас непостижимым. Однако со времени Петра эта цельность разделяется, появляется «умствование», «философствование», отличное от созидания, кризис в отношениях между властью и Церковью сказывается на общественном сознании, и происходит, по выражению Г. Флоровского, «поляризация душевного бытия России», которая немедленно отразилась и в культуре. Поэтому культура XVIII и XIX вв. строится на иных, новых внутренних принципах, и в попытках примирить новые и старые принципы проходит весь XVIII в.