Куколка в подарок - стр. 25
Он не церемонится, даже не смотрит на меня. Просто проводит ребром ладони вдоль бедра, мнёт несчастную юбку. А у меня мысли мечутся, перепрыгивают с одного на другое.
Просто для того, чтобы не сойти с ума. Не думать о непривычном давлении внизу живота, как что-то стягивает от одного взгляда. Давид кажется хищником, опасным зверем.
Он смотрит на меня внимательно, почти не моргая. Даже не старается сделать вид, что не думает ничего плохого. У него цвет радужки темнеет, завораживает.
И я боюсь двинуться.
Словно движение или звук может спровоцировать. Пока его пальцы только сжимают, давят на кожу. Наверняка завтра останутся синяки. А если пойдёт дальше…
– Зачем вы это делаете? – не выдерживаю и будто ловлю момент, когда взгляд Давида становится более осмысленным. – Я не… Я вам повод давала себя лапать?!
– Ты пришла в мой клуб, куколка. Это уже повод.
– Но… Так нельзя!
Мозги закипают, почти слышу свист. Мне нужно найти выход из ситуации, путь какой-то. А всё, что могу, покрываться мурашками от горячих пальцев мужчины.
Как он вырисовывает узоры на коже под юбкой, с каждым разом продвигаясь всё дальше. Как дышать невозможно, лёгкие словно сжимает, объем уменьшается.
– Вы не… Вы не участвуете в аукционе!
Вспоминаю то, о чём говорили мужчины на улице. Когда я впервые засомневалась, что происходит что-то не так. Это клуб Давида, нечестно, если он сам будет делать ставки.
Это казалось кошмаром – стать лотом, как товар. Но сейчас моё единственное спасение. Если не… Если играть до конца, то я выиграю себе время.
И меньше внимания.
– Не участвую.
– Значит… Вы не можете меня касаться.
– И мы вернулись к началу. Я могу делать с тобой всё, что захочу. Мой клуб, мои правила. И если нужно будет, то ты тоже – моя.
Давид резко поднимается, нависая надо мной. Его ладони упираются по бокам от бедер, предплечья навят на тело, удерживая. Тон мужчины ледяной, уверенный.
Он же…
Это ведь правда. Если Давид захочет – кто его остановит, кто заступиться? Я не знаю, где Дима и почему он позволил этому произойти. Я пока не могу сбежать, не могу ничего.
А Давид…
Может всё.
Его правая рука поднимается вверх, очерчивая изгибы моей талии. Касается корсета, едва ласкает грудь. А у меня всё немеет в местах, где он косается.
Будто секундная вспышка пожара, когда рябит перед глазами, а после онемение. И тугая нить внутри, которая обвила органы. Ни дышать, ни говорить.
Только чувствовать тепло чужого тела, как чуть загрубевшая кожа пальцев касается моего лица. Ведёт почти что ласково, но в каждом движении чувствуется сила.