Куколка - стр. 52
– Первое. Я навел справки: в означенное время вас не было в Лондоне. Второе. Я прошел по вашим запутанным следам. Третье. Имеются взятые под присягой точные показанья об вашей наружности – вплоть до нароста, что украшает вашу правую ноздрю. Мой помощник, что стоит за вашей спиной, переговорил с тем, кто в означенное время по какой-то надобности заглянул к вам на квартиру, но был извещен об вашей отлучке по личному делу в западные графства. И кто ж его известил? Разумеется, не кто иной, как ваша супружница. Бабонька не уступит вам в лживости, а?
– Не отрицаю, мне случилось отъехать в Эксетер.
– Лжете.
– Можете проверить. Справьтесь в гостинице, что возле собора.
– Что за личное дело?
– Наклевывался ангажемент… да не вышло…
– Хватит болтать, Лейси, я еще не закончил. Слугу вашего изображал некто Фартинг – не стоящий сего прозванья валлиец. В компании вашей была и девица – некая Луиза, выдававшая себя за служанку. Прячете глаза, сэр? Что ж, самое время, ибо дальше – хуже. Вашему поддельному племяннику мистеру Бартоломью прислуживал глухонемой. Так вот он не исчез, сэр, но обнаружен мертвым. Сильно подозренье, что дело не обошлось только оным гнусным злодеяньем, кое совершил доселе неведомый, а теперь известный убийца, стоящий передо мной.
Впервые взгляд актера полон безыскусной растерянности:
– Как… мертвым?
Стряпчий медленно опускается в кресло. Какое-то время молчит, разглядывая собеседника, потом сводит кончики пальцев и уже менее властно произносит:
– А вам-то что, сэр? Ведь об ту пору вы искали ангажемента в Эксетере?
Актер безмолвствует.
– А весь март и апрель, окромя Страстной недели, в театре Хеймаркет исполняли заглавную роль в новой дерзкой сатире под названьем «Пасквин», кою накропал отъявленный мерзавец, некто Филдинг?
– Сие всем известно. На спектакле перебывал весь Лондон.
– У вас большая роль Фастиана, не так ли?
– Да.
– Говорят, постановка имела бешеный успех, какой в нынешние святотатственные времена сопутствует всякому бесстыдному глумленью над законом. Сколько раз прошел спектакль до Пасхальной недели, начавшейся семнадцатого апреля?
– Не помню. Раз тридцать.
– Тридцать пять, сэр. Дольше продержалась лишь его ровня в наглости «Опера нищего», верно?
– Возможно.
– Как, вы не знаете? Иль не участвовали в пьеске, что игралась семь-восемь лет назад?
– Я взялся за маленькую роль, чтоб доставить удовольствие мистеру Гею, с кем имел честь приятельствовать.
– Да уж, честь! Не почетно ль исполнить роль, где один из достойнейших сынов нации и, кроме того, ее главный министр выведен разбойником? Не вы ль в образе Робина Мошны представили чрезвычайно злобную и неприличную карикатуру на сэра Роберта Уолпола? И женушка ваша хороша – не сомневаюсь, ей не составило труда в той же пьеске воплотить бесстыжую Долли Давалку!