Кукла на троне. Том I - стр. 55
– Соболезную, милорд.
– Отчего же?
Марк состроил очень печальную мину:
– Слухи о вашем… ммм… душевном родстве с графиней Нортвуд – отнюдь не моя выдумка. Придворные стали фантазировать про это, едва насытились сплетнями о Нексии Флейм. Потому медведицу считали вашей союзницей. И, полагаю, по-тихому отправили на Звезду сразу, как только запахло вашей победой. Ее тело найдется где-то в Ханае, когда сойдет лед.
– Надеюсь, что вы неправы. Жаль будет потерять… ммм… родственную душу. Найдите мне леди Сибил. Но главное – найдите Предметы!
Лорд-канцлер вышел, не закрыв за собой.
Ворон услыхал, как Дед просит герцога:
– Ваша светлость, останьтесь на чай и пару историй.
– С большим удовольствием, милорд, но в другой раз. Нынче – неотложные дела…
Потом Дед зашел к Марку и сказал:
– Что ж, поленились – а теперь немного поработаем…
– Ты знаешь, что нам поручили? – спросил Ворон.
– Вернуть Предметы Династии и леди Сибил Нортвуд.
– Тогда какой тьмы ты говоришь: «немного поработаем»?! Немного поработать – это хлеб маслом намазать! А вернуть Предметы – это… это… хрена с два мы справимся, вот что это!
Дед уселся поудобней, огладил усы и непонятно к чему рассказал историю про сельчанина, епископа и сундук с верой.
Марк проворчал:
– У меня нет ни единой догадки, что ты хотел этим сказать. Мы в полной заднице – вот все, что я понял.
Дед развел руками:
– Ты хотел понять именно это, вот и понял. Что еще тут скажешь…
Он собрался уходить, и Марк одернул:
– Постой, Дед. Лорд-канцлер назвал тебя милордом, или я ослышался?
– Назвал, было дело.
– Так что же, ты – северный лорд?
– Разве дело во мне?.. – удивился седой. – Тебе приятно, чтоб я был Дедом, вот я и Дед. Герцогу важно видеть во мне лорда – с ним я милорд.
– Хм… А сам-то ты как хочешь зваться?
– Сегодня?.. Пожалуй, вот так…
И Дед взял несколько нот на чимбуке.
Искра – 3
Фаунтерра
«Есть восемь врагов правителя. Первый – и самый незаметный из них – праздность. Владыка может выполнять множество рутинных дел, тратить остаток времени на забавы, и не знать ни минуты покоя. Тем он скроет от себя плачевный факт: в действительности, он не делает ничего».
Так предостерегала Янмэй Милосердная. Мира очень гордилась тем, что сумела избежать этой опасности.
Придворная жизнь являла собой фейерверк развлечений, калейдоскоп забав, гудящий улей праздных людей. Приемы, игры, танцы, пиршества, гости, подарки, поклоны лились каждый день обильным майским ливнем. Мира словно кружилась в хороводе, из которого ее выхватывали в положенный по графику час, переодевали, подрумянивали, украшали новой россыпью драгоценностей – и пускали в новый хоровод, чтобы спустя несколько часов сменить его третьим. Великая Янмэй, конечно, была права: очень сложно сохранить курс в этом водовороте. Тьма, сложно сберечь даже ясность мыслей, хотя бы вспомнить то, о чем думал час назад! Но Мире, кажется, это удавалось.