Кукла на троне. Том I - стр. 23
– Скажи мне, Оборотень, Знаток Нравов: будь ты южным мародером, куда бы пошел?
– Ну… – Ней поскреб щетину. – Сперва, конечно, в церкви и дома богачей. Потом в ратушу. Но это все разграбили еще в первые дни. Тогда пошел бы в кабаки да постоялые дворы. Но и там всюду уже побывали. Так что, пожалуй, просто ехал бы по улице, выбирал не самые разбитые дома.
– Поехали.
Они двинулись от площади по самой широкой дороге. Серый пес-шакал бежал следом, держась на расстоянии.
– Вот этот на что-то похож, – Чара показала трехэтажный дом, который сохранил несколько целых стекол.
Ней оглядел другую сторону улицы. Напротив трехэтажного и чуть впереди стояла неприметная лачуга.
– Наше место, – сказал Ней.
Они спрятали лошадей, отпугнули шакала, чтоб не крутился под ногами, и вошли в лачугу. Здесь была гончарная мастерская: каменный круг на оси, пятна глины, черепки. Полки на стенах зияли пустотой – кто-то смел на пол всю посуду. Из мастерской дверь в кухню. Туда не хотелось заходить, до того смердело протухшей пищей. Поднялись наверх. Весь второй этаж занимала одна комната: скамья, опрокинутый шкаф, большая кровать, детская колыбелька. Это жилище – сырое, грязное, тесное – дышало нищетой и убожеством. А на кровати горкой белели подушки – единственное пятнышко уюта. Какая-то женщина, покидая дом в страхе перед ордой, все же потратила секунду, сложила подушки одну на другую. И мародеры их почему-то не тронули…
– Гнездышко, – бросила Чара.
Часто Ней без труда читал ее мысли. Чара презирала людей, привязанных к жилищу: рабы вещей, пленники в четырех стенах, заложники такого вот убожества. Неймир разделял ее чувства, но мог понять и тех, кто жил в этом доме.
– Скажи, Чара, когда мы захватим Шиммери и поделим трофеи, что ты сделаешь со своей долей?
– Пф! Захочу ли я купить домик с кроваткой и складывать подушки стопочкой? А сам-то как думаешь?
– Дом теплее шатра, а постель мягче земли. Когда-нибудь нам будет столько лет, что это начнет иметь значение.
– Ага. Помню, ты хочешь дожить до старости. Никогда не понимала этой чуши.
Она оборвала неловкий разговор: с жутким скрипом вытащила скамью на середину комнаты. Встала на нее, глянула в окно, убедилась, что хорошо видит вход в богатый дом на той стороне улицы. Воткнула полдюжины стрел в доску скамьи. Перешла к окну, подняла раму. Высунулась, глядя вдоль дороги.
– Никого не видать… Возможно, твоя мечта сбудется: заночуем на подушечках.
Ней смотрел не на дорогу, а на спутницу. Женщина прогнулась вперед, ее ягодицы в кожаных штанах смотрелись так, что про все забудешь.