Кукла для босса - стр. 24
– Хм… – пробурчал себе под нос Агафонов и, почувствовав, как неприятно резануло по сердцу такое открытие, принялся осматривать дом. Мимоходом зажег колонку и отправил сына купаться, выпустил Зака, сомлевшего в теплом помещении, во двор. Мамин портрет, один-единственный, обнаружился только в кабинете отца. Небольшая выцветшая фотография в рамочке. Мама в красном сарафане и с венком из одуванчиков сидела на скамейке около озера и счастливо улыбалась. Агафонов быстрым движением огладил красивое доброе лицо и поспешил к сыну, вывалившемуся из ванной вместе с клубами пара.
– Сейчас постелю, – пробурчал Михаил, залезая в бельевой шкаф, и почувствовал, как от удивления дергается глаз. На всех полках царил идеальный порядок. Стопки наглаженного белья вмиг превратились во вражеские редуты, а саше, источавшие сладковатый запах, показались боевыми гранатами со вздернутой чекой.
– Да, папа, да, – досадливо крякнул Агафонов и мысленно почесал репу.
«Ты там у нас не женился, старик?»
А немногим позже, засыпая под новым синтепоновым одеялом, хотя при матери и после всегда были пуховые, Агафонов услышал, как рядом заворочался сын и тихим заговорщицким шепотом поинтересовался, привстав на локте:
– Папа-а, у тебя есть любимая девочка?
– Нет, сынок, – легко бросил Агафонов и тут же, спохватившись, осведомился быстро: – А у тебя, Егор?
– Есть, – пробурчал недовольно сын. – Только она меня не замечает. Говорит, что любит другого.
– Зато честно, – осторожно обронил Агафонов. – А знаешь, есть простой тест. Если любишь человека, то все время о нем думаешь. Скучаешь по нему. Ты вот сегодня много об этой девочке думал?
– Если честно, – захихикал Егор. – Только сейчас вспомнил.
– Ну какая же это любовь, – улыбнулся Агафонов, во все глаза смотря на своего романтичного сына.
– Я просто подумал, что соскучился, – пробурчал он. – Если бы мы с тобой не поехали, сегодня б ее увидел, – тяжело вздохнул Егор. – Но если ты говоришь, что любовь другая… Значит, нужно искать новую, – решил он сонно.
– Спи, Ромео, – хмыкнул Агафонов и неожиданно подумал, что вот как раз для Ромео Монтекки все кончилось весьма трагично. Михаил попытался уснуть, но дурацкий запах, исходивший от белья, все время ассоциировался с отцом и его новой пассией.
«Интересно, кто она такая? – мысленно поморщился Агафонов, но решил соседей не расспрашивать и разговоры о папиной женщине ни с кем не поддерживать, считая это неуважением к отцу. – Всюду любовь, – ощерился он. – Что малый, что старый… Вот только как им объяснить всю бессмысленность любовных метаний? Нет никакой любви! Не существует, – скривился Агафонов и, закинув руки за голову, уставился в потолок. – Есть страсть, похоть. Ну положим, Егору об этом знать пока еще рано, – сам себя одернул Михаил. – А папа уже и забыл, поди, о нормальном стояке, – подумал он. – Вот и играют в любовь. Все просто. А взрослому здоровому мужику эти шашни с букетами и трепетными поцелуями на фиг не нужны. Тем более сейчас, когда предложений выше головы. Помани любую в офисе – и согласится. Замужние тоже. И не потому, что я такой сногсшибательный красавец, – мысленно фыркнул Агафонов. – Даже будь я урод уродом, телки бы шли косяком, – усмехнулся он про себя. – Бабки! Вот что привлекает всех без исключения. Так о какой любви речь? – снова скривился он. – Секс. Только секс без всяких там заморочек», – зевнул Агафонов, чувствуя, как засыпает. Почему-то он снова оказался в кондитерской напротив офиса и снова попытался подначивать смешную девчонку, катающуюся на мазде последней модели. Агафонову снилось, как он сидел в кафе с новой знакомой. Пил кофе. Болтал всякие глупости. Ничего примечательного. Пустой сон. Но проснувшись на рассвете, Михаил почувствовал тихую нечаянную радость, будто бы наяву встретил давным-давно потерянного близкого друга.