Кубинский эксперимент - стр. 1

Был вечер апреля – удивительно ясный и теплый для этого времени года. Чистое голубое небо не портил ни единый росчерк облачка. Воздух, казалось, звенел от свежести и вкусно пах прошлогодними листьями, водой и едва уловимым ароматом последнего снега, который ещё сохранился в сосновом бору.

Наслаждаясь хрустальным воздухом, небом, озером, днями освободившимся ото льда, у пирамидки сучьев, сложенных для костра, возлежал на спальном мешке крепкий мужчина лет сорока. На нем теплый тренировочный костюм, кроссовки и спортивная шапочка…

– Эй, ты кто, выходи – поговорим. Костер запалю – погреешься.

Из-под куста на него глянули два черных глаза на острой мордочке. Маленький комочек шерсти, неимоверно грязный, непонятного цвета, с поникшими ушками дрожал крупной дрожью, переступая с лапки на лапку.

– Ты ещё маленький или такой вообще? Бедняжка. Откуда здесь? До села три версты.

Он подтянул сумку, похожую на рюкзак – стал в ней копаться.

– Что тут у меня есть? Ну, пиво ты, пожалуй не будешь. Или будешь? Ага, хот-дог! Давай по-братски – сосиску тебе, булку мне.

Мужчина кинул сосиску под куст. Животное отпрянуло.

– Ты давай лопай, не модничай, – проворчал человек с полным ртом, уплетая булку с кетчупом.

Собачонок совсем по-человечески вздохнул, тихо тявкнул и осторожно потянулся носом к гостинцу. А когда набросился на сосиску, задрожал всем тельцем от возбуждения.

– Голодный, – сочувственно прокомментировал путешественник. – Сюда подойдешь, ещё дам.

И столько тепла и доброты было в его голосе, что местный житель, уже умявший сосиску, нервно облизнувшись, шагнул на нетвердых лапках к человеку. Стало видно – какой он худой, истощенный: ребра проступали под шкурой.

Но когда мужчина попытался его погладить, зверек тяпнул его за палец и умчался под спасительный куст. Возможно, там была лисья нора. Или барсучья… Главное, что пустая, и малыш её занял.

Не желая терять собеседника на долгий вечер, путешественник достал ещё одну сосиску и положил неподалеку. Пригласил собачонка на трапезу:

– Ешь, твоя.

Сам занялся костром.

Ползком-ползком, как сатрап к трону царя царей, бедолага добрался до сосиски. Съел половину, неожиданно икнул, хвостиком вяло махнул и зевнул, показав розовый язычок.

Путешественник, запалив костерок, потрепал разомлевшего гостя между ушами и добродушно усмехнулся.

– Правильно – с голодухи не стоит сильно усердствовать. Лучше поспи. Сейчас будет тепло. Хочешь, в мешок положу тебя спальный?

Но собачонок ничего уже не хотел – он спал. Спал, свернувшись клубочком, сунув нос в пушистый хвост, умиротворенно посапывая. Наелся, тепло и в безопасности – хорошо…

Человек не стал его беспокоить.

День был готов закончиться. Солнце осторожно спустилось за лес, а потом и за горизонт. Подступили сумерки. От озера поднималась свежесть, словно вода хранила память о недавнем льде, которым была покрыта целых шесть месяцев.

Именно в этот момент с шоссе на проселок, петлявший по берегу, съехала машина. Это был черный джип, отполированный до блеска. Его вид лишь немного портила пыль, осевшая на металле и стекле окон. В остальном же он казался крутым и изящным.

Степенно и мягко преодолевала машина неровности дороги, а из-под её колес доносился лёгкий шелест. Других звуков этот автомобиль практически не издавал – разве что лёгкий гул, доносившийся из-под капота. Да и тот уже не был слышен на расстоянии пяти метров.