Кто же я? - стр. 15

Силилась выудить из глубин памяти подробности своей жизни, но ничего не вспоминалось. Какие были мои родители? Кто воспитывал меня после их смерти?

Но самой большой загадкой был мой муж. Иногда он навевал на меня страх. Грозный, угрюмый, с холодными глазами он не казался мне родным.

Вызывал во мне трепет, желание, но не доверие. Я не верила никому, и ему в том числе.

Это чувство, что я не в безопасности, не покидало меня с момента нашей встречи и не могла это объяснить.

Хотела, чтобы он был рядом, делили постель, но не доверила бы ему свою жизнь.

Беспокойные мысли и обезболивающее, выпитое накануне, сморили меня, и я погрузилась в сон.

Проснулась оттого, что захотелось в туалет и, включив настольный светильник, встала с кровати. В туалет сходила без приключений, а вот идя назад, ногой задела тапок, невесть откуда взявшийся на моем пути. Спросонья, и от того, что у ночного светильника слабый свет, не обратила на него никакого внимания. И результат — растянулась на полу.

К большому несчастью упала я на раненную руку, оттого падение мое не прошло без звука. Мало того, что грохнулась, как мешок картошки, издавая соответствующий звук, так еще и заорала от боли. В глазах появились звездочки.

“Бл*ть, как больно.”

Слезы выступили из глаз.

За дверью послышались быстрые шаги, и в комнату вошел Александр.

— Ты чего?— подходя ко мне, спрашивает он.

Чтобы не бежали слезы, прикусываю губу, но он все равно увидел.

Поднимает на руки и несет в постель.

— Сильно ушиблась?— заботливо спрашивает Алекс.

Я отрицательно качаю головой.

— Сейчас вернусь.

Ворон входит в ванную комнату и возвращается с аптечкой в руках.

На футболке выступила кровь. Плечом все же сильно приложилась.

— Снимай футболку,— командует Воронцов.

Отрицательно мотаю головой.

— Снимай, говорят. Чего я там не видел?— тоном не терпящим возражений говорит он и тянется к окровавленной одежде.

На мне нет ничего, кроме трусиков, если сниму футболку, останусь только в них, но его это, по-моему, не волнует.

Задирает мою одежду, и взгляд останавливается на груди. Воронцов лихорадочно сглатывает слюну, но свои действия продолжает. Прикрываю рукой соски и хмыкаю, я же предупредила.

Когда с футболкой покончено, мужчина принимается за рану. Осторожно снимает бинты и меняет их на новые, умело обрабатывая поврежденную поверхность. Его руки слегка трясутся. Я бы могла подумать что он волнуется из-за оказания помощи, но он так лихо справлялся с раной, что этот вариант можно смело исключить.

А вот настойчивое отведение глаз от почти обнаженного тела говорит о том, что руки подрагивают по этой причине.