Кто в тереме живёт, или Хроники мелкого рантье - стр. 33
– Так.
– Так. А, с другой стороны: вот он – иногородний, и она – иногородняя, и у них вдруг – бац! – и ребёночек родился. И куда им деваться, спрашивается, если их из общежития выпихивают? И они приходят ко мне и стоят тут на пороге, комнату клянчат. Дай да дай, дай да дай…
На экране телевизора возникает Ельцин: без шапки, с льняной шевелюрой, раздуваемой ветром, в распахнутом на груди пальто. Он что-то убеждённо говорит, разрубая воздух ладонью в кожаной перчатке. Субботыч приподнимается и ввёртывает громкость до упора.
"…и хватит, понимаешь, этой демагогии! Хватит, понимаешь, обещать народу одно, а делать – другое! Вот нам с высоких трибун заявляют, что пора кончать с привилегиями. И народ, понимаешь, ждёт, народ верит – а реального сдвига нет! Ничего с мёртвой точки не сдвигается, потому что в стране есть каста неприкасаемых, для которых мнение народа, понимаешь, роли не играет. Страна думает, как бы пенсионерам по десятке надбавить, а Горбачёв партаппарату в полтора раза оклады поднял. И себя не обидел: раньше, как генсек, получал восемьсот, а теперь будет – тыщщу двести. Тыщщу двести! И всё мало ему, понимаешь, всё недостаточно…
Толпа возмущённо колышется.
– Правильно, Николаич! Гнать их!
– Долой партократов!
– Пускай вернут, что нахапали!
– Распределители закрыть, а госдачи – отобрать!
– И пусть на наши пенсии поживут, на сто двадцать рубликов…
– И пусть со всеми в очередях подавятся, за гнилой картошкой…
– Да мы Горбачёва с Раиской и без очереди пропустим, лишь бы под ногами не путались…
– Гы-ы-ыыыыыыы!
– Держись, Борис Николаич! Народ за тебя!
– Три-четыре: Ель-цин! Ель-цин!! Ель-цин!!!.."
Глава 6. Сапожки, "Лотос", Москонцерт
"Дай да дай, дай да дай!" Крылов летит по улице с лопатой наперевес и последние слова Субботыча звучат в его мозгу жизнеутверждающим маршем. Ибо означают, что увольнять его никто не собирается и, следовательно, их с Машкой временное пристанище пока – тьфу! тьфу! тьфу! – вне опасности. И ещё они означают, что он может целиком сосредоточиться на подготовке к завтрашнему отлёту и сделать всё так, как любит Машка: вдумчиво и по пунктам.
Вернувшись в Лодку, он обнаруживает на столе свой свежеотпечатанный рассказ и машкину записку, пришпиленную сбоку. Записка гласит: "Твой Дудоладов – плоский, как камбала." И, чуть ниже: "P. S. Не забудь! 1) Получить загранпаспорт; 2) Отдать рукопись Стасу; 3) Забрать на Новокузнецкой вещи и напомнить родственникам об их обещании начать размен…" И уже в самом уголке красуется шутливая машкина подпись в виде еловой шишки с двумя огромными и слегка удивлёнными глазищами. Крылов аккуратно высвобождает записку из-под скрепки, расцеловывает и прячет в нагрудный карман.